Особенно,... 
92 
— Я прекрасно знаю, что обозначает слово «микро». Я говорю о другом: слова служат нам для обозначения типов. Слово «кошка» имеет определенное значение. Разве эти слова не передают идеи и сущности?
— Они обозначают роды и виды, но не сущность. Я бы, правда, предпочел заменить слово «тип» на «вид», а вместо «сущности» говорить «универсалии ».
— Я так ничего и не понял. Ты подставляешь одни слова вместо других, но это ничего не доказывает.
— Все потому, что ты придаешь слишком большое значение словам. Слова — всего-навсего орудия. Они полезны и удобны, но сами по себе они не содержат истину. Имеет смысл утверждать, что пиво есть пиво, поскольку пивом мы называем определенный вид напитка. Это удобно: когда я спрошу тебя, не хочешь ли ты пива, ты поймешь, какого рода ощущение и опыт я тебе предлагаю. Но при этом речь не идет о сущности пива, о совершенном пиве, которое содержится в разуме Бога. Наши слова подразумевают нечто противоположное ведь мы можем обсудить, чем это пиво отличается от другого, чем то пиво лучше этого. Кстати, тебе нравится это пиво?
Мы выпили. Поселившись в аббатстве, я счел возможным пить этот напиток, в котором почти не содержалось алкоголя. В противном случае мне пришлось бы пить речную воду — ведь колодца на острове не было.
— Да, — согласился я. — Оно чем-то отличается. Ты был прав.
— Это пиво изготовлено из хмеля особого сорта. Наши братья гуситы[36] из Богемии прислали нам мешок своего хмеля. А теперь вернемся к Уильяму Оккаму и подведем итоги нашего рассуждения о словах. Названия отдельных вещей мы именуем понятиями первого уровня. В английском языке им предшествует определенный артикль: «Эта кошка сидит у той двери. Та кошка возле той двери» — и так далее. А есть понятия второго уровня, универсалии, обозначения родов и видов. «Кошки любят рыбу. Кошки моются перед дождем». Универсалии это обозначения многих признаков. В данном случае множество признаков составляет кошку, кошку вообще. Универсалии реально не существуют. Они могут лишь проявляться в виде качеств отдельных кошек.
— Хм! — буркнул я.
— Слова — всего лишь орудия, — повторил брат Питер. — Мы прибегаем к ним для удобства, их нельзя считать особой реальностью. Реальны лишь отдельные вещи. Об этом говорил Аристотель, надо лишь правильно его истолковать. Об этом говорил Оккам, призывая не умножать сущности сверх необходимости. Знаменитая фраза, отбросившая прочь многие заблуждения. Сущности, универсалии, не следует умножать сверх необходимости, а единственная Необходимая Универсалия — это Бог, Перводвигатель. А он, — тут мой собеседник понизил голос — слишком опасным было то, что он собирался сказать, — он или оно так далеко от нас. Быть может, это был не перводвигатель, а взрыв, раскаты которого мы будем слышать всегда: «Время есть, Время будет, Время длится вечно».
Я уже не мог угнаться за ним. Порой с братом Питером такое случалось божественное вдохновение, пророческий дар словно на крыльях уносили его прочь от собеседника. Я постарался вернуть его на землю:
— Но ведь ваш брат Бэкон просидел много лет в темнице францисканского ордена в Париже, Оккам был брошен в тюрьму по обвинению в ереси, и даже Джон Уиклиф с трудом избежал костра.
— Но, дорогой мой Али… минуточку, я только выпущу Винни. Вот видишь? Большинство кошек не возвращаются на место, если их потревожить, и в этом Винни похожа на них, однако далеко не все кошки принимаются теребить передними лапками задвижку, чтобы попроситься на улицу. Вот так. Эти люди, Али, они были… они были как порох. Они могли разнести в клочья наше общество, они подрывали основы, на которых покоится авторитет короля и церкви, — ведь естественным следствием их теории было преимущество индивидуального опыта, индивидуального суждения. Они открывали такие пути к истине, которые не подчиняются ни авторитету Матери-Церкви, ни божественному праву королей, но строятся из фактов, приобретаемых ежедневным опытом. В древности существовали ученые, называвшиеся эмпириками, они также полагались на опыт и наблюдение. По какому праву господствует над нами Папа или император? Если освободиться от иллюзий, привычки, мнения необразованной толпы, если не дать мнимой, внешней видимости мудрости и силы ввести себя в обман, если не пытаться утверждать, будто Папа или король воплощают (телесно, разумеется, и со свойственными материи недостатками) сущность или идею жречества и царской власти, содержащуюся в уме Бога, останется лишь две причины, позволяющие наделить некоторые лица или какие-то учреждения властью над остальными людьми.
92 
