Особенно,... 
66 
На миг печаль омрачила лицо монаха, и он продолжал свой рассказ:
— В нынешние времена мы почти ничего не можем достичь. Все дело в постоянных раздорах и войнах между могущественными лордами. Сто лет назад нашу страну посетила чума, людей осталось немного, едва хватало крестьян для обработки земли, так что заработки повысились, а цены на хлеб упали. Лорды теперь норовят захватить чужие владения, и, вместо того чтобы обсуждать дела в парламенте и служить королю, они воюют. Крепкий мужчина может получить неплохое жалованье, если поступит на службу к тому или иному господину, в случае победы он может рассчитывать на хорошую поживу, на свою долю в выкупе, полученном за пленников, на награду, а то и на собственный клочок земли, а если он окажется среди проигравших, он спасется бегством и будет дожидаться другого раза. Из-за этих войн закон и гражданский порядок сохраняются разве что в Лондоне и еще в нескольких больших городах. Получается, что людям нет причин восставать против общественного уклада, они могут получить всевозможные выгоды от царящей ныне примитивной и жестокой анархии какой же смысл стремиться к той более возвышенной и благородной анархии, что мы проповедуем, и рисковать жизнью ради нее?
Так мы продолжали беседовать, пока не прошли последние мрачные и темные часы перед рассветом, пока не взошло солнце и мы не услышали звуки пробудившегося города, отнюдь не напоминавшего град небесный: стук подков, блеяние овец, ведомых на заклание, скрип тележных колес, вопли уличных разносчиков и прочая суета этого уродливо разросшегося города, этого гнойника, в самом центре которого мы оказались.
Брат Абрахам как раз принялся объяснять нам, насколько чтимым является место, где мы укрылись: одна из сдвоенных церквей была построена во славу мальчика-святого Панкраца, и его палец хранился здесь в реликварии. Он сказал также, что эта церковь — первая из освященных в Альбионе святым Августином, а стоит она на месте древнего храма — этот храм существовал еще прежде Юлия Цезаря, выстроившего лондонский Тауэр. Насколько Абрахаму известно, храм заложил легендарный бриттский король Луд, который начал строительство английской столицы и на самом деле был не королем, а речным божеством.
Семейство нищих, переночевав в крипте, поднялось на ноги, и все они молча, тихонько пошли прочь — сперва мимо нас, затем по каменным ступеням к двери. Я смог рассмотреть их вблизи, когда их тела и лица не скрывали лохмотья и выношенные одеяла, и по смуглой коже — гораздо темнее моей, почти коричневой, как у Умы признал в них цыган. Куда подевался остальной табор, почему эта семья отделилась от него?
Снаружи шум становился то громче, то тише, по мере того как люди там, наверху, распахивали дверь церкви и входили, чтобы помолиться перед образом в боковом приделе, перед Марией, Матерью, Изидой, Иштар, Парвати, а мы, укрывшись под каменным полом церкви, продолжали свой разговор в ожидании Инека — рыботорговца. Вернувшись к той теме, которая более всего занимала наши мысли и чувства, к разговору о совершенном обществе, Абрахам принялся вспоминать об Ингерлонде, каким он был до вторжения нормандцев — сельская страна, примитивная жизнь, но столь же счастливая, столь же благословенная, как тот Небесный Град, о котором мечтали все мы и который воплотился в Виджаянагаре подобно тому, как в императоре и императрице воплотились божества Вишну и Парвати.
Мы сравнили также те пути, по которым к нам и к известным нам посвященным пришло сокровенное знание, и убедились, что пути эти весьма различны и начала их совершенно не схожи друг с другом.
Глава двадцать вторая
В Ист-Чипе меня дожидалось письмо:
«Али,
сегодня утром после твоего ухода олдермену Доутри нанес визит лорд Скейлз, комендант Тауэра, пожилой человек крепкого сложения, явившийся в сопровождении отряда солдат. Он предложил Анишу, немногим оставшимся у нас слугам и лично мне более удобное помещение, чем то, которым располагает олдермен, — в Тауэре (оказывается, это не только крепость, но и королевский дворец).
Он был разгневан тем обстоятельством, что мы пользовались в Кале гостеприимством Ричарда Невила и Эдуарда Марча и вчера вечером способствовали бегству Марча. Однако я напомнил ему, что Аниш и я сам принимали участие во всем этом лишь постольку, поскольку доверялись единственному из наших спутников, имеющему какое-то представление об Ингерлонде, то есть тебе. Полагаю, он понял меня.
66 
