158 
«Итак, события, произошедшие на обоих флангах, привели к тому, что фронт развернулся и теперь ряды противников растянулись уже не по линии восток — запад, а по линии северо-восток — юго-запад, причем гребень холма и дорога оказались в руках йоркистов. Вскоре подоспел отряд герцога Норфолка, они подошли с юга по главной дороге, с ходу врезались во фланг противника и отрезали королеве путь к отступлению по дороге на Йорк и Тэдкастер. Им оставалось лишь бежать в лес Реншо, куда они и устремились всем скопом, в результате чего ущелье превратилось для них в западню.
Река разлилась, последние два дня шел снег, и тут же, едва коснувшись травы, таял, ручейками сбегая в реку и пополняя ее воды. Теперь вместо узкого ручейка по ущелью несся широкий, грозный поток.
Люди натыкались на деревья и кусты, им преграждала путь река и тела тех, кто упал и не мог уже подняться. Они погибали здесь сотнями и тысячами, многие пали от ударов своих же соратников задние убивали передних в тщетной попытке расчистить себе путь. Вода густо окрасилась в красный цвет, даже на следующий день река Уорф, притоком которой является Кок Бек, текла кровью.
По приблизительным подсчетам в этой битве участвовало девяносто тысяч человек, из них двадцать восемь тысяч осталось на поле боя и примерно вполовину меньшее число умерло позже от ран. Нам говорили, что это величайшая из битв, когда-либо имевших место в Ингерлонде, что никто не припомнит такого количества погибших. Сомневаюсь, чтобы подобное число жертв могло в другой раз пасть на английской земле.
И во имя чего? Во имя религии, чтобы навязать другим свою веру — ведь это самая обычная причина, побуждающая людей к подобной бойне? Нет. Чтобы один народ смог покорить другой и присвоить его землю — вторая по частоте причина войн? Тоже нет. Ради поживы, ради добычи, ради золота и рабов, чтобы обогатить свое отечество? Нет, всего лишь затем, чтобы королем мог стать один человек вместо другого, при том что править он будет по тем же законам, тем же самым способом. Можно себе представить, что два человека сошлись в поединке ради такой награды, но просто поразительно, что они сумели призвать к оружию весь народ, повести отца против сына, брата на брата — и все ради столь пустячной цели. Может быть, этому найдутся и другие объяснения, но в одном я уверен: главная причина заключается в том, что англичане любят воевать. Вот и все».
Воцарилось молчание. Потом со стороны пруда донесся какой-то шорох — это кошка Али ухватила маленькую лягушку. Али, хромая, заплясал вокруг нее, вопя, грозясь, размахивая своей палкой, пока кошка наконец не выронила свою добычу и не взлетела на коричное дерево, шипя и огрызаясь. Лягушка, оцепенев от страха, осталась сидеть на гладком камне. Али подобрал ее, осторожно усадил себе на ладонь. С трудом отдышавшись, он пробормотал:
— Вроде бы цела…
И отнес маленькое существо обратно к краю пруда. Лягушка подпрыгнула, хлопнулась брюшком о воду, поплыла. Али снял кошку с дерева, и через минуту они помирились. Кошка, мурлыча, устроилась у него на коленях.
— И это конец вашей истории? — спросил я.
— Не совсем, — пробормотала Ума. — Я ведь тоже поспела к концу сражения. Младший брат Эдди, Ричард, подкупил грума и выпросил себе пони, чтобы поехать на поле битвы. Я последовала за ним. Я нагнала его уже вечером. Ричард прочесывал лес в поисках солдат королевы, валявшихся на земле в своих железных ящиках, но еще дышавших. Найдя кого-нибудь из живых, Ричард просовывал острие кинжала в решетку его забрала, на ощупь отыскивал глаз и, обнаружив его, с силой вонзал свой кинжал. Этому мальчику было всего восемь лет, я же вам говорила. Он станет королем, а потом его свергнет внук Оуэна Тюдора.
— Мы и на коронации побывали, — вставил словечко Али. — Она состоялась в середине июня. Потешное зрелище в самом что ни на есть варварском вкусе. Сперва бесконечная церемония в Вестминстерском аббатстве, монахи завывают, гремят медными кадильницами, очень долго возятся с елеем для помазания, с большой украшенной драгоценностями короной, со скипетром, державой и всем прочим. Потом столь же бесконечное празднество, повсюду бочки с вином и пивом, похотливые пляски, безумная экстравагантность одежд и украшений — немало драгоценностей им перепало от нас, — и гвоздь программы: публичные казни. Эдди посвятил нашего князя в рыцари за то, что тот помог ему управиться с арбалетами. Сэр Харихара, рыцарь ордена Подвязки. Тоже мне. Приходится носить бархатную ленту вокруг икры, под самым коленом, и звездочку из дешевых мелких бриллиантов. У англичан это считается высочайшей честью, но князь держит знаки своего рыцарского достоинства в ларчике с некоторыми другими диковинами, привезенными из Ингерлонда в качестве сувенира. Ну а потом мы отправились домой.
158 
