Пропускаю влажные пряди через пальцы. Сохнут, но медленно. Стало быть, разговора не избежать. И всё же, сначала сделаю глубокий вдох, задержу воздух в груди, и скажу самому себе: всё идёт, как полагается, Тэйлен. Необходимые приготовления сделаны, неприемлемые исходы учтены, а со всем остальным ты справишься. Наверное. Может быть.
Кажется, на сердце полегчало.
— Простите, если оскорбил вас, hevary, и будьте снисходительны к простому деревенскому парню, который...
— Который хочет, чтобы его оставили в покое?
Раскусила. Полностью. Остаётся лишь признать поражение. Точнее, полный разгром превосходящими силами противника. Сдаюсь:
— Что привело вас в Кэллос-мэнор?
Эльфийка удовлетворённо провела изящной ладонью по краю стола.
— Любопытство.
— И только?
Тёмно-лиловые глаза заинтересованно сверкнули:
— Вы считаете указанную причину недостаточной?
— Проделать долгий путь только, чтобы посмотреть на незадачливого поэта? Глупо.
— Для вас — да. Для меня... Впрочем, у любой женщины есть право на милые глупости. Одну из них я уже совершила, приехав в Нэйвос, теперь очередь другой.
— Столь же странной?
Полукружья бровей приподнялись, становясь резче.
— Судите сами. Я хочу, чтобы вы... Переложили на свой язык одну песню.
— И только-то? Ради такой мелочи не стоило далеко ехать: надо было обратиться к Гебару и...
— Это ещё не всё. Я хочу видеть, как вы делаете перевод.
Может быть, она сумасшедшая? Если среди людей безумцы нередки, и в других стадах найдутся паршивые овцы.
— Простите, но... Ваше желание невозможно выполнить.
— Почему?
Она удивилась, но не отступилась, хотя я постарался вложить в голос всю возможную твёрдость.
— Потому что стихи рождаются внутри меня: вы попросту ничего не увидите.
Мягкое и непреклонное:
— Я всё же хочу попробовать.
Устало соглашаюсь:
— Пробуйте. Но не сейчас, пожалуйста!
— Мне нужно всего несколько минут. Просто послушайте, а потом выскажите свои впечатления.
Эльфийка плавно и стремительно шагнула к шкафу и, не задумываясь, сняла с полки одного из пьюпов. Знала заранее? Если помогала Гебару, не могла не знать: каждый из «поющих мешочков» отличается от другого окраской, и при должной наблюдательности, а главное, желании, нетрудно запомнить, кого из них какой мелодии научили.
В сосуд упали несколько светлых катышков корма. Пьюп встрепенулся, проглотил корм и... Заиграла музыка. Но у меня не оказалось времени на привыкание к звукам невидимых струн, потому что сразу после второго из коротких аккордов вступила эльфийка.
Биение сердца. Шаги пульса по тропкам вен. Просто — шаги. Быстрые, торопливые. Спешащие добраться до цели, неведомой и слушателю, и певице. Вокал безыскусный, даже грубоватый: не придворная песня, ни в коем случае. Тревожная. Мелодия словно карабкается вверх, а потом, после недолгого отдыха падает вниз, отчаянным и полным решимости водопадом. Но никак не улавливается время... Речь идёт о прошлом? Тогда не были бы слышны нотки сомнений и не чувствовалось промедление, так свойственное настоящему. А будущее? Есть ли оно? Что прячется за туманом предчувствий? Какие потери и обретения?..
Песня оборвалась так же внезапно, как и началась. Эльфийка сложила ладони на талии, напоминая прилежную ученицу, выполнившую урок и ожидающую вердикта наставника.
— Что скажете?
— Чем вы накормили пьюпа? Мне не удаётся столь малыми средствами заставить его петь.
Она лукаво прищурилась, но ответила:
— Сладкое сырое тесто: горсть муки, ложка мёда, глоток воды и несколько капель анисового масла. Вам записать рецепт?
— Спасибо, я запомню.
Эльфийка выдержала вежливую паузу и спросила снова:
— О песне... Вы так и не сказали, что услышали в ней.
— Немногое.
— Его можно выразить словами?
Конечно, можно. Но меня никогда ещё не заставляли так торопиться с описанием впечатлений.
— Дорога. Тропа. Путь.
Она немного подумала, и, соглашаясь, опустила мягко очерченный подбородок. Соглашаясь, но не до конца:
— Ещё что-то?
— Вам мало услышанного?
— Любая песня рассказывает о пути. Из прошлого в будущее. Из начала в конец. Иногда водит по кругу... Вы правы, это песня странницы. Но откуда и куда она идёт?
Понятно: пока не выложусь полностью, меня не отпустят... Вспоминаю колебания тембра голоса — от чуть хрипловатого и нарочито непритязательного до глубокого и насыщенного отчаянной мольбой. Словно певица доказывала исполнение своих обещаний и требовала ответить, почему другая сторона отступилась от клятвы. Странница, говорите?