Особенно,... 
120 
– ЧТО?!
– Как я пою?
Наивно-детский тон вопроса вызвал к жизни витиеватое ругательство, окончание которого я проглотил, когда заметил заинтересованно высунувшиеся из-под серебристых волос уши.
– Я уже сказал: ты хорошо поёшь! Особенно о несчастной любви…
– Правда?
– Правда! Продолжай в том же духе, и вся столица будет у твоих ног!
– Ты так думаешь? – теперь он горделиво задирает нос.
– Да! Иди спать!
– Хочешь, я сыграю… для тебя?
Подушкой, что ли, в него кинуть? Нет, не поможет… Вздыхаю:
– Играй! Куда уж мне деться?…
Он обрадованно подносит к губам флейту.
…Чистый, чуть низковатый звук инструмента, поплыл по комнате. Старая мелодия. Очень старая. Ровная. Сильная. Спокойная. Невыразимо-печальная и столь же светлая. Незаметно для самого себя шепчу в такт музыке:
Счастье – песок в дрожащих руках:
Мимо мечты проплыли.
Лоно души накрыла тоска
Тенью драконьих крыльев…
Мелодия обрывается. Эльф задумчиво опускает флейту и спрашивает:
– Интересно, какие они?
– Кто?
– Драконы.
Я поперхнулся.
– Разве ты их ещё не видел? Ты же…
– Моё обучение не закончено, – горестно вздыхает Мэй. – А так хочется поскорее…
– Насмотришься ещё!
– А ты… видел? – лиловые глаза серебрятся любопытством.
– Видел, – признаюсь. А зачем лгать? Чем шире паутина лжи, тем больше шансов у тебя самого же в ней и запутаться.
– Расскажи… – робкая просьба.
– Не буду.
– Почему? – лёгкая обида в голосе.
– Чтобы не создавать ложное впечатление. Сам всё увидишь. В своё время.
– Скажи хоть… они красивые?
Задумываюсь, вспоминая. Красивые ли? Грозные. Сильные. Стремительные. Уверенные. Мудрые. Язвительные. Хитрые. Вредные. Могущественные. Ребячливые. Очаровательные…
– Да. Иди спать уже!…
Утром, позавтракав недоеденным накануне куском сыра и удостоверившись, что рецепт притираний эльфийского доктора позволяет брить голову не каждый день, я направился в южную часть города – квартал Медных Закатов, где располагалась лавка купцов иль-Руади. Мне позарез нужны были две вещи, достать которые можно было только при участии моих знакомцев из Южного Шема. Вот только, кто из них будет в лавке за хозяина? Успел ли старый Акамар поведать об оказанной мной услуге и наказать сыновьям уплатить отцовский долг?…
Открывая дверь, я услышал знакомый перезвон колокольчиков. Ай-вэй, как давно это было! Вон они, малыши, прямо над порогом … Не удержавшись, щёлкаю по голосистым кусочкам металла, добавляя к хозяйской мелодии своё излюбленное окончание, и, не успевает затихнуть испорченная песня, слышу:
– Ах ты, рыжий негодник! Опять дорвался!… Вот погоди, поймаю и…
Из задней комнаты, шаркая остроносыми туфлями без задника, с удивительным для своего возраста и веса проворством выскакивает грузный старик. Чёрные, как угли, глаза подслеповато щурятся, но я более, чем уверен: Мерави всё так же зорок, как и в последнюю нашу встречу.
– О, простите, господин, я…
– Приняли меня за кого-то другого, почтенный?
– Да, служил в лавке один… негодник, вот я и…
– Бывает, – сочувственно пожимаю плечами. – Я не в обиде.
– Вот и славно, господин… – старик запахивает узорчатый мекиль поплотнее. – Чем могу быть полезен?
– Вы – не знаю, почтенный, а вот Ваш хозяин… Я хотел бы с ним переговорить. Это возможно?
– Разумеется, господин! Подождите минутку… – он, кряхтя и прихрамывая, исчезает за занавеской, а я улыбаюсь.
Эх ты, старый лис! Вон, как бежал, когда по привычке хотел обругать своего незадачливого помощника…
Правая рука Заффани – моего тогдашнего нанимателя – толстяк Мерави считал меня совершенно неподходящим для работы, несерьёзным и безответственным юнцом. Я довольно скоро устал доказывать обратное и начал вести себя в полном соответствии с его фантазиями. Только в общении с ним, разумеется… В частности, моё вольное обращение с колокольчиками – предметом гордости всей семьи, поскольку их отливали по заказу ещё прадеда Акамара – раздражало Мерави необыкновенно. Уж не знаю, почему…
– Что Вам угодно, благородный лэрр? – голос, вырвавший меня из забавных воспоминаний, принадлежал именно тому человеку, которого я мечтал, но не надеялся застать в Виллериме.
120 
