Последние отзывы

  96  

— Доктор Груэн? — осведомился он.

Я не сразу сообразил, что обращается он ко мне. Пришлось напомнить себе свое новое имя. Я кивнул. Он любезно поклонился.

— Я доктор Бекемайер. — Он жестом пригласил меня в кабинет позади него. — Пожалуйста, герр доктор, вот сюда. — Голос у него поскрипывал, словно дверь в Трансильванском замке.

Я вошел в кабинет, где воспитанный огонь горел спокойно и умеренно, как обычно во всех каминах адвокатов, видимо, из страха, что его загасят.

— Разрешите ваше пальто? — попросил он.

Я послушно стянул пальто и наблюдал, как адвокат аккуратно пристраивает его на вешалке красного дерева. Потом мы уселись по обе стороны стола — я в кожаное кресло с заклепками на спинке, казавшееся меньшим братом того, в котором устроился он сам.

— Прежде чем мы приступим, — сказал он, — извините за беспокойство, но я попрошу подтвердить вашу личность, герр доктор. Понимаете, размеры состояния вашей покойной матушки требуют проявлять крайнюю осторожность. Учитывая всю необычайность обстоятельств, уверен, вы понимаете, что мне надлежит кое в чем удостовериться. Позвольте взглянуть на ваш паспорт?

Я уже тянулся за паспортом Груэна. Все адвокаты под своей тускло-бледной кожей одинаковы. Не отбрасывают тени и спят в гробах. Я без единого слова протянул документ.

Открыв паспорт, адвокат принялся тщательно изучать его, пролистав все странички, прежде чем снова вернуться к фотографии и описанию владельца. Я спокойно выдержал его взгляд, обшаривший мое лицо, а потом вновь уткнувшийся в фотографию. Любое замечание могло возбудить подозрение. Люди всегда становятся болтливы, когда теряют самообладание. Я чуть задержал дыхание, смакуя аромат коньяка, застрявший в легких, и молча ждал. Наконец он кивнул и протянул мне паспорт.

— Теперь все? — осведомился я. — Официальная идентификация тела и всякое такое закончено?

— Не совсем. — Адвокат открыл папку на столе, сверился с чем-то, напечатанном на верхнем листе бумаги, и снова закрыл ее. — Согласно моей информации, Эрик Груэн покалечил левую руку в одна тысяча девятьсот тридцать восьмом. Он потерял две верхние фаланги мизинца. Могу я взглянуть на вашу левую руку, герр доктор?

Подавшись вперед, я положил левую руку на его книгу записей. По лицу у меня гуляла улыбка, хотя, возможно, мне нужно бы озадаченно нахмуриться. Но меня поразила странность: оказывается, он получил увечье еще до войны, а у меня почему-то сложилось впечатление, что мизинец он потерял одновременно с селезенкой и способностью ходить. И еще меня насторожил факт, что адвокат, доктор Бекемайер, так точно осведомлен о подробностях анатомии Груэна. И если бы не случайное совпадение, то, пожалуй, моя идентификация как Эрика Груэна могла и не состояться. Другими словами, мой палец или, вернее отсутствие его оказалось куда более важным, чем я предполагал.

— Кажется, все в порядке, — улыбнулся он наконец. И тут в первый раз я заметил, что у него нет бровей, а волосы на голове — скорее всего парик. — Конечно, вам требуется, герр Груэн, подписать еще кое-какие бумаги как ближайшему родственнику, а также для того, чтобы вы могли открыть кредит в банке, пока завещание не вступит в силу. Хотя не думаю, что возникнут какие-то проблемы. Завещание я составлял сам. Как вам, возможно, известно, ваша мать всегда пользовалась услугами банка Шпэнглера, всю свою жизнь, и, естественно, они ожидают, что вы придете снять деньги на цели, оговоренные в телеграмме. Банковский служащий, герр Треннер, готов помочь вам во всем.

— Не сомневаюсь.

— Я правильно понял: остановились вы в «Эрцгерцоге Райнере», герр доктор?

— Да, люкс двадцать пять.

— Очень разумный выбор, если позволите высказать мое мнение. Администратор, герр Бентхайм, мой друг. Всегда ставьте нас в известность, и меня, и его, если мы можем чем-то помочь, чтобы сделать ваше пребывание в Вене как можно приятнее.

— Спасибо.

— Панихида состоится завтра в одиннадцать, в Карлскирхе. Это всего в нескольких кварталах от вашего отеля. На другом конце Гасхаус-штрассе. Похороны в семейном склепе на Центральном кладбище — это во французском секторе.

— Я знаю, где Центральное кладбище, герр Бекемайер, — кивнул я. — И кстати, пока не забыл, спасибо вам за то, что все организовали. Как вы знаете, мы с матерью не особо ладили.

— Для меня это большая честь, — произнес он. — Я двадцать лет был адвокатом вашей матери.

  96