89 
Настал черед обуви. В белых теннисках трудно раствориться в темноте. Глубоко сожалея о том, что кроссовки остались дома, Эвери решила идти босиком.
Джон Пол молча следил за этими трогательными приготовлениями.
— Я по-прежнему думаю, что глупо пускаться в путь в кромешной тьме и в грозу, — сказала она, затягивая рюкзачок. — Только идиот пошел бы на такое. Но раз уж вам так не терпится, идемте. Я буду изо всех сил поспевать за вами.
— Нет, не будете! — процедил он сквозь зубы.
— Само собой, далеко мы не уйдем, — продолжала Эвери, словно не слыша. — Один из нас (я даже знаю кто) очень скоро сломает ногу, провалившись в яму, расшибется, споткнувшись о корень, или даже выколет глаз о ветку. Если бы решала здесь я, то, поверьте, мы бы и с места не сдвинулись До самого рассвета, потому что на рассвете можно бродить по лесу без проблем.
— Ну да, и притом у всех на виду! К тому же решаю здесь я. Эвери аккуратно уложила рюкзачок, пристроила сверху тенниски подошвами вверх и подняла на Джона Пола простодушный взгляд голубых глаз.
— А собственно, почему? — осведомилась она, хлопая ресницами.
— Потому что вы всего лишь стучите по клавиатуре, — ответил он, но уже не так сердито.
Это был удар ниже пояса. Очевидно, он надеялся, что она надуется и даст ему шанс уйти в ночь и грозу. Напрасная надежда.
— А вы вообще в бессрочном отпуске, так что у меня статус все-таки выше!
Джон Пол ограничился хмыканьем.
— Так мы идем или нет? — деловито осведомилась Эвери.
— Подождем до рассвета. И не надо так самодовольно пыжиться! Я и сам собирался ждать.
— Как же, как же!
Пусть оставит последнее слово за собой, решил Джон Пол. Заслужила. До сих пор он считал себя самым упрямым человеком в мире, теперь эта уверенность пошатнулась. Впрочем, и у него был припасен кое-какой козырь — ускользнуть еще до рассвета. Проснувшись и не найдя его, упрямица вынуждена будет ждать в машине.
Если же он не вернется…
— Ключи оставим в машине.
— Хорошо.
— А теперь вернитесь на переднее сиденье, разложим его. Можете спать в моем спальном мешке. Он просторный.
— Значит, хватит на двоих.
— То есть?
— Будем спать в нем вместе.
— О!
— Только, чур, никаких вольностей.
— А спать в одном мешке — это, выходит, не вольность?
Эвери промолчала. Она сама опустила спинку сиденья, разложила на получившемся ложе спальный мешок, прикинула его размер, подумала — и сбросила курточку. Джон Пол ловко скользнул в мешок и скоро уже покоился в нем, как в удобной постели, хотя голова упиралась в заднюю спинку, а ноги — в приборную доску. Должно быть, ему было не привыкать спать в полевых условиях.
Эвери неуклюже пристроилась рядом. Стоило расслабиться, как зубы застучали. Курточка пришлась бы кстати, но она, не подумав, сунула ее под сиденье, и не хотелось поднимать суету. Джон Пол лежал с закрытыми глазами и словно не чувствовал, как ее сотрясает дрожь. Джентльмен предложил бы заключить ее в учтивые объятия, но это не был джентльмен.
С детских лет Эвери привыкла не жаловаться. Это был предмет ее тайной гордости. Она рано научилась безропотно выносить все: огорчения, разочарования, физическую боль, холод и жару, — но Джон Пол как-то ухитрился подорвать эту замечательную черту. Его покровительственная позиция влияла на что-то чисто женское, и возникало желание вести себя как женщина.
Прошло несколько долгих минут. Ноги леденели все больше. Хотелось зашмыгать носом, и в конце концов Эвери не удержалась.
— Что такое?
— Ничего! Холодно!
— Странно. Мне — нет.
Это он нарочно!
— Вам не может быть тепло! — возмутилась Эвери. — Вы просто хотите меня проучить.
— Ничего подобного.
— Предлагаю согреть друг друга, — отважилась она. Ни звука в ответ.
— Обнимите же меня, черт вас подери! Я совсем окоченела! Будьте джентльменом хоть раз в жизни!
Джон Пол не двинулся. Махнув на все рукой, Эвери придвинулась вплотную… и убедилась, что он и впрямь не мерзнет. От него шел приятный жар. Не человек, а электрическое одеяло. Она обвила эту живую грелку рукой и ногой.
— А вы что лежите как колода?
— То есть как это — что? — сказал Джон Пол, который вот уже пять минут отчаянно боролся со смехом. — Если я последую вашему примеру, один Бог знает, во что это выльется.
— Глупости!
Эвери отодвинулась и приподнялась, давая возможность просунуть под нее руку, и как только он это сделал, прижалась с отчаянием обреченного. Джону Полу показалось, что к нему приник сплошной кусок льда.
89 
