29 
Хо снял ветровку и вернулся к раковине, чтобы взять фартук; при этом он тихонько чертыхался, но делал это без азарта, словно для порядка.
— Поди объясни это Джейсону. — Он намыливал руки так яростно, словно старался содрать с них кожу. — Он дико обидится на меня за то, что я пропущу его игру.
— Я попрошу Мэгги записать игру на видео. Ну и сколько времени мы проведем в разговорах до первых результатов?
Хо взял еще бумажных полотенец.
— Кровь я отправлю в лабораторию завтра. Результат может быть, самое раннее, дня через два. Анализы крови порой длятся и дней десять, если не больше. Ты станешь меня торопить?
Молья покачал головой.
— Нет. Придется подождать. Ведь терпение — тоже добродетель, не так ли?
— К тебе это не относится.
— Спасибо, Питер. — Он вновь направился в коридор и остановился, словно его вдруг осенило.
— Под какой фамилией будут делаться анализы в лаборатории? Ты же не можешь указать его фамилию.
С треском натянув перчатки, Хо открыл зеленый мешок с телом и перевернул привязанную к пальцу ноги желтую бирку.
— Данбар, Джон.
Он поднял глаза на Молью.
— Мне понадобится и баллистическая экспертиза. Одними ожогами от выстрела тут не отделаться.
— Посмотрю, чем бы я смог тут помочь, — сказал Молья уже из коридора.
— И впредь входи сюда только через переднюю дверь! — крикнул ему Хо.
Потом он вернулся в кабинет, врубил на полную мощность музыку и пошел к стальному холодильному шкафу, чтобы вытащить оттуда тело с биркой: «Браник, Джон».
13
Пасифика, Калифорния
Стараясь отдышаться, Слоун прислонился к можжевеловой обшивке двери в квартиру. На его фуфайке расползались круги от пота, ручьями стекавшего со лба и висков. За две двери от него жужжала дрель: слесарь врубал новый замок в секцию №6. Весть о взломе распространилась быстро, и жильцы из тех, кто постарше, проявляли беспокойство.
Слоун распахнул дверь, бросил свой МП3-плеер и миниатюрные наушники на кафельный прилавок, отделявший гостиную от кухни, и, вытащив из холодильника бутыль с холодной водой, стал пить жадными глотками, так что вода струйками стекала из углов рта. В кухонное окно было видно, как чайки вились вокруг идущих вдоль пляжа мужчины и женщины — те бросали им крошки. В открытую дверь балкона неслись крики чаек.
Уйдя с работы, он ощутил потребность двигаться. Лодыжка по-прежнему болела, но в основном если отставлять ногу в сторону. При беге трусцой вдоль берега боль, похоже, стихала — ее заглушали Мик Джаггер с «Роллинг стоунз» своими воплями непосредственно ему в уши. Вспоминались люди, давным-давно им не виденные и не слышанные, — лица из детства мелькали, наплывали на него, как в немом кино, сопровождаемом музыкой тапера. Он был так увлечен всем этим, что когда остановился, желая повернуть назад, понял, что пробежал почти пять миль, а единственная возможность вернуться — проделать еще пять миль в обратном направлении.
Он снова заткнул пробкой бутыль с водой и поставил ее в холодильник. Мельда оставила ему пластмассовую миску, подсунув под нее записку: «Чтоб было, когда вернетесь. Всегда рада. Мельда».
Он снял крышку с миски, сгреб в горсть два кусочка курицы в грибном соусе с рисом и отправил в рот; Бад моментально очутился на прилавке. Слоун помахал рукой перед его носом. Кот понюхал и, не проявив интереса, спрыгнул на пол.
— Вот так всегда и бывает. Год назад жрал из помойки, а сейчас прямо гурманом заделался.
Он закрыл крышку и поставил миску в холодильник. Затем вынул из морозильника мешочек со льдом и порылся в ящике в поисках клейкой ленты. В гостиной сыпанул корма в аквариум и посмотрел, как морской окунь метнулся, опередив морского ангела, чтобы ухватить крохотную креветку. Аквариум Слоун приобрел, поддавшись минутному порыву: рыбки вдруг показались ему подходящей домашней живностью для холостяка с океанского побережья. Положив мешочек со льдом, оторвал зубами кусок клейкой ленты от мотка и занялся оказанием первой помощи диванной подушке, с тем чтобы было хотя бы где сесть и полечить лодыжку, когда в дверь раздался стук — условленные три раза.
Мельда стояла на площадке с ворохом конвертов.
— Я вам почту принесла, мистер Дэвид. На этот раз не так уж много — счета и ерунда всякая.
Он убил чуть ли не год, уговаривая ее звать его просто «Дэвид», но привычка оказалась неискоренимой. При виде почты он вспомнил о почтовом ящике.
29 
