45 
«Чао! Девушки, из которых сделали фарш! Что еще?» — думал Брюс, глядя, как он идет вдоль очереди перед 12-м выходом на паспортный контроль.
— Забавный у тебя дружок.
— Ну, как сказать.
— Мне кое-что не нравится, Мартина.
Она выжидала, спокойно глядя ему в глаза. Ее серые глаза снова стали непроницаемыми. В Левин есть какой-то надлом.
— Мы уже два часа вместе занимаемся этим убийством, а ты не сказала мне, что твой дружок— стюард в «Эр Франс». Да еще работает на линии Париж — Токио и регулярно проходит через второй терминал.
— Ты думаешь, это мой дружок?
— Если нет, зачем он провоцировал тебя передо мной? Он вел себя как человек, увидевший потенциального соперника.
— Он сексуальный, но немного дурной.
— Ведь это ты говорила: «Я тут как незваный гость, но сделаю все, что в моих силах, чтобы принести пользу»?
— Это не подразумевало, что я должна жить как монашка.
—Я говорю не об этом. Ты прекрасно понимаешь.
— Алекс, я сплю со стюардом между его рейсами. Больше мне сказать нечего.
— Меня больше волнует вопрос времени.
— Ты хотел, чтобы я об этом рассказала тебе, когда ты позвонил сегодня утром?
— Ты наверняка спросила его, был ли он с ней знаком.
— Конечно, и он сказал, что нет.
— Надеюсь, ты не говорила с ним об убийстве.
— Я спросила, говорит ли ему что-нибудь имя Элоди Дожье, наземной стюардессы и сотрудницы службы объявлений аэропорта. Он выглядел искренне удивленным и хотел узнать, в чем дело. На этом все кончилось.
— Когда он возвращается?
— Через два дня.
Брюс кивнул и вернулся к разговору с начальницей Элоди. Мартина Левин молча слушала. Они узнали, что Элоди Дожье выбрали в службу объявлений не за особенный тембр, а потому, что она прошла курсы постановки голоса. Объявления по громкоговорителю были лишь частью ее обязанностей, в основном она отвечала на вопросы посетителей справочного бюро. Остальные коллеги Дожье ограничились формальными сведениями: у молодой стюардессы был ясный и нежный голос, совершенно не похожий на бархатистый тембр Изабель Кастро.
Вернувшись в отель, он узнал от Виктора Шеффера, что в «Шератоне» помнили Элоди Дожье, останавливавшуюся в отеле четыре или пять раз в течение месяца. Одну из сотрудниц удивило, что девушка брала комнату ненадолго— на два-три часа. По мнению Шеффера, Вокс и Элоди Дожье несколько раз встречались в отеле, прежде чем он решился на убийство. Наконец, Левин подала голос:
— Почему именно она? Ей стоило открыть рот, чтобы он убедился, что она не в его вкусе.
— Он не смог ее изнасиловать, — сказал Шеф-фер. — И все-таки он ее убил.
— Убрал опасного свидетеля, — предположил Брюс.
— Такой одержимый убийца не оставит свой «автограф» без всякой цели, — сказала Левин. — Судя по всему, он постоянно метит в тебя, Алекс. Следовательно, у него нет никаких причин радикально менять все остальное. Может быть, все-таки осталась кассета.
— Он мог решить, что бесполезно оставлять ее в горле, если оно не отвечало его требованиям.
— Так где же она? — спросил Шеффер.
— Может, он ее оставил себе, — предположил Брюс.
— Или спрятал, — добавила Левин. — Чтобы продолжить игру.
Их разговор прервало появление необычно серьезного Саньяка. Он объяснил, что приехал в «Шератон» по просьбе Дельмона. Эксперт рассказал ему, чем это убийство отличалось от предыдущих.
— Не сочтите за хвастовство, — сказал психолог примирительным тоном, — но вполне вероятно, появление Мартины ускорило события.
— То, что вы говорите, ужасно, — вмешалась Левин. — Как будто бы я косвенно спровоцировала смерть этой женщины.
— Я не это хотел сказать.
— А что? — спросила Левин, впервые теряя выдержку.
У Брюса зазвонил мобильный. Он отошел, чтобы ответить на звонок. Голос Фреда Геджа звучал хрипло, что казалось вполне естественным для человека, проведшего часть ночи в машине без отопления, перебирая воспоминания, не менее мучительные, чем спазмы в желудке.
— Алекс, ты удивишься.
— С тобой я ничему не удивлюсь.
— Я провел ночь под окнами Тессы.
Часть ночи, мысленно поправил Брюс. Фред Гедж ждал реакции, но ее не последовало. Он вытерпел несколько секунд, потом продолжил:
— Угадай, кто выходил от нее часов в семь утра.
— Во всяком случае, не я.
— Я бы предпочел тебя, старина.
— А это был?…
— Ален Саньяк собственной персоной. Со счастливым видом человека, оттрахавшего весь свет. Начиная с майора Александра Брюса.
45 
