Особенно,... 
77 
Она замолчала и смотрела на него подозрительно, словно прикидывая, а слушает ли он ее вообще.
Побаиваясь, что она сумела прочитать его мысли по лицу, он не без труда оторвался от них и снова посмотрел на голубей. Один голубь, какой-то очень уверенный в себе и молодцеватый, выпячивал груда перед пернатыми дамочками, кружившими рядом, а они, громко воркуя, искоса поглядывали на него.
В это мгновение детишки выскочили из-за соседнего столика и с боевым кличем устремились к мирным птахам. Кой посмотрел на отца, он, как оказалось, был полностью погружен в газету. Потом – на мать, она томным блуждающим взглядом обводила площадь. Наконец, он повернулся к Танжер, которая сидела спиной к ним. Она продолжала:
– В Мадриде все готовилось в полной тайне. По прямому указанию короля был создан небольшой комитет, в который не входили лица, поддерживавшие иезуитов и даже просто беспристрастные. Цель комитета состояла в том, чтобы собрать улики и подготовить эдикт об изгнании… Результатом «тайного расследования» стало официальное заключение, по которому иезуиты обвинялись в заговоре, проповеди тираноубийства, падении нравов, стяжательстве, властолюбии и незаконных деяниях в Южной Америке.
«Тайное расследование» – это уже звучало получше, и Кой чуть-чуть заинтересовался рассказом, продолжая следить за детишками. Хватило одного камня, чтобы молодцеватый голубь, вовсю распускаввший хвост, убрался восвояси, вторым камнем было прекращено идиллическое склевывание крошек под столами. Воодушевленные успехом, милые детки стали расстреливать голубей со смертоносной точностью сербских снайперов.
– В январе тысяча семьсот шестьдесят седьмого года, – продолжала Танжер, – в полнейшей тайне Совет Кастилии утвердил эдикт об изгнании. И с ночи тридцать первого марта по утро второго апреля в ходе успешной военной операции были окружены сто сорок шесть иезуитских монастырей… Всех иезуитов выслали в Рим, а шестью годами позже папа Климент Четырнадцатый распустил орден.
Она допила какао и вытерла губы тыльной стороной ладони. Она обернулась на шум, который подняли дети и голуби, посмотрела на это с полным безразличием и снова перевела глаза на Коя. А он в эту минуту думал: не представляю ее с детьми. И я точно знаю – как бы все ни обернулось, мне все равно не суждено состариться рядом с ней. Она станет старухой худой, элегантной, хотя и с обкусанными ногтями, и по-прежнему будет возиться с книгами и документами. В гордом одиночестве будет она доставать из саквояжа и перебирать сувениры прожитой жизни: длинную красную перчатку, старую морскую карту, сломанный веер, ожерелье черного янтаря, кассету с записями итальянских песен пят". десятых годов, фотографию бывшего любовника.
Мою фотографию, рискнул предположить он. Я хочу, чтобы это была моя фотография.
Он оторвался от своих фантазий, поскольку она продолжала говорить. Все, что произошло после изгнания иезуитов из владений испанской короны, нас не интересует, сказала она. Для нас важен период с Вербного воскресенья 1766 года, когда начался мятеж против Эскилаче, по ночь 31 марта 1767 года, когда был приведен в исполнение указ об изгнании иезуитов из Испании. За это время, как то было с тамплиерами в XIV веке, Общество Иисуса из уважаемого, могущественного и наводящего страх ордена превратилось в общество изгоев и пленников…
– Тебе не интересно?
– Очень интересно.
Словно уловив в его ответе иронию, она подозрительно взглянула на него. Кой смотрел на нее невозмутимо. В конце концов, думал он, она все-таки расскажет мне что-нибудь действительно стоящее.
Он бросил взгляд через ее плечо. Потные детишки возвращались с видом победителей, в качестве трофея они прихватили несколько перьев из хвоста молодцеватого голубя, который сейчас, должно быть, летел со скоростью сто восемьдесят километров в час по направлению к Кейптауну. Может, царь Ирод был не так уж и не прав.
Танжер снова умолкла, словно раздумывала, стоит ли говорить дальше. Она наклонила голову и постукивала пальцами по столу. Возможно, это означало нетерпение.
– Тебе действительно интересно?
– Конечно интересно.
Непонятно почему, но ее раздражение как-то примирило его с самим собой. Он уселся поудобнее и изобразил глубокое внимание. Танжер, немного поколебавшись, продолжила свой рассказ. Когда Карл III решил создать комитет «тайного расследования», во главе его он поставил Педро Пабло Абарка де Болеа, графа Аранду Этот арагонец из Уэски был военным и дипломатом и дважды удостоился титула гранда. Он был королевским наместником в Валенсии, когда, в самый разгар мятежа, король призвал его в Мадрид и поставил во главе правительства, а также Совета Кастилии, Кроме того, он стал наместником короля в Нобой Кастилии. Долгое время считалось, что этот умный, образованный и просвещенный человек был масоном, хотя следов его принадлежности к какой-нибудь масонской ложе найдено не было, и позднее историки перестали говорить о его масонстве. Более того – есть свидетельства того, что он был человек весьма разносторонний; видимо, именно он один из всех членов тайного комитета хорошо знал иезуитов, поскольку воспитывался у них, сохранил с ними дружеские связи и один из его братьев был членом этого ордена. Если сравнивать его с такими ярыми противниками иезуитов, как прокурор Кампоманес и министр юстиции Рода-и-Хосе-Моньино, позже ставший графом Флоридабланка, Аранду можно считать вполне умеренным. Но при этом он принял назначение, взялся руководить тайным комитетом и проводить в жизнь его решения. Расследование под руководством Аранды началось в Мадриде 8 июня 1766 года, его проводили Рода, Моньино и другие убежденные противники иезуитов, «томисты», как тогда их называли, в отличие от «друзей четвертого обета». И делалось все в такой тайне, что даже духовник короля ничего об этом не знал.
77 
