Последние отзывы

  50  

– Да-да. Но в этих случаях речь идёт о соперничестве. Подростки убивают ровесников, очень редко других людей. А в ситуации с преступлениями сексуального характера преступник совершает убийство, чтобы скрыть следы своего преступления. То есть, пытаясь скрыть насилие, совершает преступление ещё более тяжкое – убийство. Случаи, когда убийство происходит во время, а не после сексуального насилия, единичны. Я общалась со многими преступниками, совершившими убийство, чтобы скрыть насилие. Некоторые из них не могут осознать и перенести даже самой мысли о том, что они сделали. Они испытывают страх. Стыд. Боль. Не от самого насилия. Его они могут объяснить. Но от убийства. Им невыносимо думать о смерти ребёнка.

– Ну и кто же, по-вашему, наш преступник?

Он допил молоко и довольно похлопал себя по животу.

– Человек, который способен убивать невинных детей… Похищать их, убивать и возвращать родителям вместе с весьма странным сопроводительным письмом… Такие действия может совершать психически больной человек, умеющий найти оправдание своим поступкам.

– По его мнению, они вполне допустимы. То есть он сумасшедший.

– Нет. Он не сумасшедший. По крайней мере, не в привычном смысле слова. Он не психопат. Иначе он никогда не смог бы осуществить задуманное. Не забывайте о том, насколько… изящны его преступления. Насколько продуман весь его план. Что вы имеете в виду, называя преступника «сумасшедшим»? Изувеченную душу? Тогда всё верно. Безумие? Едва ли.

– Но для него убивать детей – благо, так я понял? То есть он полагает, что убивать детей хорошо, но при этом он не безумен?

– Да. Или нет. Вполне возможно, он сожалеет о том, что дети должны умереть. Но у него есть какая-то высшая цель. Можно сказать, некое поручение. Особого рода… задача, что ли.

– Поручение от кого?

– Неизвестно, – коротко ответила она.

«Ты дурачишь меня, – пришло ей в голову. – Я сижу перед тобой и выкладываю элементарные вещи, до которых ты и сам давно додумался. Сколько убийств ты расследовал? Сколько убийц с психическими отклонениями ты видел? Ты прочёл кучу работ об этом. Ты лукавишь. Думаешь, меня так легко одурачить? По той или иной непонятной причине для тебя важна моя помощь. Я не дам обвести себя вокруг пальца».

– Кофе? – предложила она и начала наполнять кофеварку водой.

Ёмкость переполнилась, и вода начала стекать по ручке.

– Сначала вам стоит прочитать все имеющиеся у нас документы, – продолжал Ингвар. – Всё, что у нас есть. А потом вы сможете составить портрет по каждой из жертв. В данном случае сделать это будет несложно, поскольку жертвы – дети. И очень нелегко, поскольку необходимо будет проделать большую работу и с их родителями, чтобы иметь полную картину. Так постепенно, начиная с самого начала, вы составите образ нашего преступника. Если, конечно, вы правы. В том, что это мужчина. Вот ваша задача. Если, конечно, вы захотите нам помочь…

Энергичность, с которой он произнёс последнюю фразу, напугала её. Она выключила воду и чуть не выронила из рук колбу.

– Зачем вам это? – Она повернулась и положила свободную руку на кухонный стол. – Вы можете назвать хоть одну причину, по которой опытный следователь криминальной полиции прикладывает так много усилий и использует, мягко говоря, необычные методы, чтобы добиться помощи заурядного учёного в раскрытии настолько необычного дела, что едва ли можно найти ему аналоги в истории нашей страны? Вы можете? Способны вы объяснить, почему вы не в состоянии понять, что «нет» значит «нет»?

Наступила тишина. Он не знал, что делать со своими руками. Ингер Йоханне вновь отвернулась от него. Кофеварка начала всхлипывать. За окном, по дорожке, обычно закрытой для движения, красный «гольф» медленно двигался от одного почтового ящика к другому.

– Я боюсь, – спокойно произнёс Ингвар, подбирая слова, – что вы посчитаете меня таким же сумасшедшим, как… Вы подумаете, что меня заклинило.

Она не оборачивалась. Красный «гольф» остановился напротив дома №16.

– Когда я был моложе, я гордился этим, – продолжил он негромко. – Даже хвастался этим. Своей интуицией. Парни называли меня ЭсЭс. Сверхчувствительный Стюбё. На самом деле я совсем не ясновидец. Я в такое не верю. Я не вижу, где находятся пропавшие люди. Но у меня есть способность… нет, не способность. Склонность. Склонность чувствовать те дела, которые я веду. Это сложно объяснить. У меня есть некая гиперчувствительность. Мне снятся дела, которые я расследую. Я их вижу. Но… я прекратил рассказывать об этом. Коллеги начали странно поглядывать на меня, шептаться у меня за спиной. Я решил молчать.

  50