58

Буквально с первых же ничего не значащих фраз Ингер Йоханне поняла: Гайр Конгсбаккен – абсолютно посредственный, неумный и необаятельный человек. Её это поразило. Несмотря на то, что она никогда не встречалась ни с его отцом, ни с братом, Ингер Йоханне была уверена, что оба очаровывали окружающих с первого взгляда. Неважно, что производило впечатление на людей, – достоинства их или недостатки, но отец и его младший сын были натуры яркие и привлекательные. Асбьёрн Ревхайм был надменным подстрекателем, большим художником, последовательным богоборцем, не ограничивающим себя ни в словах, ни в поступках вплоть до самоубийства. Астор Конгсбаккен, безусловно, незаурядный человек, о таланте, суровости и находчивости которого ходили анекдоты.

Старший сын знаменитого прокурора Гайр владел небольшой адвокатской конторой на Овре Шлоттсгате. Ингер Йоханне о нём даже никогда не слышала. За столом, заваленным всевозможными бумагами, сидел слегка располневший человек без особых примет. Короткие волосы. Белая сорочка. Старомодные очки и монотонный голос. Казалось, этому человеку досталось всё то, от чего отказались остальные члены семьи.

– И чем я в этом случае могу вам помочь? – спросил он и улыбнулся.

– Я… – Ингер Йоханне откашлялась и начала сначала: – Вы помните дело Хедвиг, адвокат Конгсбаккен?

Он задумался, полуприкрыв глаза.

– Нет… – Он пытался что-то припомнить. – А я должен? Может, подсобите?

– Дело Хедвиг, – повторила она. – Тысяча девятьсот пятьдесят шестой год.

Было видно, что он озадачен. Удивительно. Когда она случайно упомянула об этом деле, разговаривая с матерью, её поразило, что мать до мельчайших деталей помнила об убийстве маленькой Хедвиг.

– А!

Подбородок высоко поднялся.

– Ужасное дело. Если не ошибаюсь, речь идёт об изнасиловании и убийстве маленькой девочки, её потом нашли в… мешке, не так ли?

– Точно.

– Да. Тогда помню. Я в то время был ещё совсем мальчишкой… Вы сказали, тысяча девятьсот пятьдесят шестой? Мне тогда было восемнадцать. В этом возрасте обычно не читают газет.

Он улыбнулся, словно извиняясь за то, что не проявил тогда особого интереса к делу.

– Наверное, так, – сказала Ингер Йоханне. – Но ваш отец представлял на том процессе обвинение, я думала, вы должны помнить.

– Слушайте, – сказал Гайр Конгсбаккен и почесал голову. – Мне было восемнадцать. Я учился в выпускном классе гимназии. Меня занимали совсем другие вещи. Если честно, у нас с отцом были не самые тёплые отношения. Если только это вообще имеет отношение к вашему вопросу. Так что именно вас интересует?

Он взглянул на часы.

– Перейду непосредственно к делу, – быстро проговорила Ингер Йоханне. – У меня есть основания полагать, что ваш брат…

Она не собиралась разговаривать с ним об этом, но всё же продолжила:

– Я думаю, что Асбьёрн Ревхайм замешан в убийстве Хедвиг.

На лбу Гайра Конгсбаккена появились три глубокие морщины. Ингер Йоханне внимательно разглядывала его лицо. Он удивлён, конечно, однако и такая эмоция не изменила лица: оно оставалось вялым, будто смазанным, и она сомневалась, узнает ли адвоката, встретив его через какое-то время на улице.

– Асбьёрн? – переспросил он, поправляя галстук. – С какой стати? Говорите, пятьдесят шестой? Господи, ему ведь было… шестнадцать. Шестнадцать! А кроме того, Асбьёрн никогда…

  101