Особенно,... 
80 
Правда, публикаторы книги «Лубянка, Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш». 1939 — март 1946» (М., 2006) на стр. 14–15 и в примечании на стр. 15 прибегли к следующим, как им показалось, «умным хитростям». Взамен прежних подлых утверждений, что-де Сталин подписал эту телеграмму, а его подписи, как видите, на фотокопии нет, принялись настаивать, что будто бы на этом «документике» есть некая вставка, написанная рукой самого Сталина. На самохм же деле речь идет о двух вставках — о вписанных от руки словах «заядлых» и «заклятых». Но кто сказал, что эти слова вписаны рукой Сталина? Кто привел убедительные, неопровержимые доказательства этого? Никто! Соответственно и фальсификаторы не привели ни малейшего подтверждения своим подлым утверждениям. Потому что никто никогда не осуществлял графологической экспертизы с целью выяснения, кем же все-таки вписаны эти слова. Со своей стороны могу сказать, что фальсификаторы их вписали по той простой причине, что смутно помнили, что у Сталина была привычка часто употреблять эти слова в отношении врагов народа. И, мол, «естественно, что при редактировании этого документа Сталин их и вписал».
Ситуация, в общем-то, неудивительная, ибо книженция эта издавалась Международным фондом «Демократия», а там до самой своей смерти всем заправлял все тот же ярый вражина СССР и России А.Н. Яковлев. Сами понимаете, доверия к изданиям Международного фонда «Демократия» быть не может — в изданных этим фондом книгах, которые читать и изучать обязательно надо, нужно проверять каждое слово, каждую запятую, каждую сноску. И в каждом случае в буквальном смысле слова вести отдельное следствие. Или, по меньшей мере, нужно быть запредельно внимательным и не верить ни одному слову, напечатанному в этих книгах. Так вот, при соблюдении хотя бы последнего правила любой сможет заметить следующее.
Шрифт машинописной вставки 1956 г., гласящей, что-де якобы дополнительно были напечатаны два экземпляра непонятно для каких нужд, и шрифт основного текста этого «документика» неотличимы. Еще раз обращаю внимание на то, что автор не пытается посягнуть на присвоение себе функций графологической экспертизы, но и не заметить, а также не обратить внимания читателей на неотличимость шрифтов тоже невозможно. Однако же, как такое могло произойти?! Ведь основной документ, согласно утверждениям Хрущева, датируется 1939 г., а машинописная вставка относится к 1956 г. Конечно, теоретически пишущие машинки за 17 лет могли сохраниться. Такое допустить можно, даже нужно. Но в таком случае выходит, что действительно как «текст телеграммы», так и машинописная вставка были состряпаны именно в 1956 г.
Ну а если ко всему прочему учесть еще и нижеследующее, так и вовсе никто никогда не сможет опровергнуть тот факт, что перед нами подлая фальшивка. Дело в том, что у этого «документика» «вдруг» обнаружился еще один «оригинал». Причем, в отличие от упоминавшегося Хрущевым, вновь обнаруженный «оригинал» датирован не 10 января, а 27 июля (с поправкой на 10 июля) 1939 г.! Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! «Приплыли»! Если у одного и того же «документика» в российских архивах «обнаруживаются» два «оригинала», да еще и с тремя датами, можно и без дальнейшей экспертизы с полной убежденностью и абсолютной категоричностью заявлять, что перед нами фальшивка! И самое интересное в том, что второй «оригинал» был обнаружен в архивах Лубянки, куда на время был допущен известный американский историк Арчи Гетти. Но если он воспринял это чуть ли не как сенсационную находку, то никто из тех, кто допустил его в святая святых Лубянки, не объяснил заокеанскому ученому мужу, что уже сам факт нахождения подобного «оригинала» в архиве Лубянки — абсолютная гарантия того, что это фальсификация! Потому что в архиве Лубянки должен был бы остаться, во-первых, не «оригинал телеграммы», а инициирующий такое указание ЦК ВКП(б) документ самого НКВД СССР. Вопрос о применении методов физического воздействия отнюдь не шуточный и просто так даже в ЦК не мог возникнуть. Ведь это же было бы прямое нарушение Конституции 1936 г. и всех законов СССР того времени. Просьбу о такой санкции должен был инициировать непосредственно НКВД СССР за подписью лично Лаврентия Павловича Берия. Причем в таком обращении в ЦК должна была бы быть дана развернутая мотивировка того, вследствие чего и зачем еще потребовалось продление срока действия санкции на применение методов физического воздействия. Ибо если строго хронологически, то якобы санкция ЦК была выдана якобы менее чем через два месяца после постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г., которым окончательно был положен конец ежовскому беззаконию, в том числе и незаконным методам следствия. Но ведь подобного документа нет и в помине — ни в архивах Лубянки, включая и Особый Архив, ни в Особой папке самого Лаврентия Павловича Берия как наркома внутренних дел. Потому что Лаврентий Павлович ни идиотом, ни тем более сумасшедшим не был — потому и нет таких документов в архивах. Проще говоря, сие означает, что перед нами фальшивка — топорно сработанная фальшивка.
80 
