163 
– Стреляйте! – крикнул Гримо вне себя.
Атос схватил дуло карабина и не дал выстрелить.
– Черт бы вас побрал! – вскричал Арамис. – Я так хорошо в него прицелился. Я всадил бы ему пулю прямо в грудь.
– Довольно того, что мы убили мать, – глухо произнес Атос.
– Его мать была негодяйка, причинившая зло всем нам и нашим близким.
– Да, но сын ничего нам не сделал.
Гримо, привставший было, чтобы увидеть результат выстрела, махнул рукой и в отчаянии опустился на скамью.
Молодой человек разразился хохотом.
– А, так это вы! – крикнул он. – Это вы, теперь-то я вас знаю!
Его резкий смех и грозные слова пронеслись над лодкой и, унесенные ветром, замерли в отдалении.
Арамис содрогнулся.
– Спокойствие, – сказал Атос. – Что за черт! Или мы перестали быть мужчинами?
– Ну нет, – возразил Арамис, – только ведь это истинный демон. Спросите дядю, не был ли я прав, собираясь освободить его от такого милого племянника?
Винтер ответил только вздохом.
– Все было бы кончено, – продолжал Арамис. – Право, Атос, я боюсь, что из-за вашего благоразумия я сделал порядочную глупость.
Атос взял лорда Винтера под руку и, стараясь переменить разговор, спросил:
– Когда мы прибудем в Англию?
Но лорд Винтер не расслышал его слов и ничего не ответил.
– Послушайте, Атос, – сказал Арамис, – может быть, еще не поздно? Смотрите, он все еще там.
Атос нехотя обернулся: ему, очевидно, было тягостно смотреть на этого молодого человека. Действительно, тот все еще стоял на скале, озаренный светом маяка.
– Но что он делает в Булони? – спросил рассудительный Атос, всегда доискивавшийся причин и мало заботившийся о cлeдcтвияx.
– Он следил за мной, он следил за мной, – сказал лорд Винтер, на этот раз услышав слова Атоса, так как они совпали с его мыслями.
– Если бы он следил за вами, мой друг, – возразил Атос, – он знал бы о нашем отъезде; а, по всей вероятности, он, напротив, явился сюда раньше нас.
– Ну, тогда я ничего не понимаю! – произнес англичанин, качая головой, как человек, считающий бесполезной борьбу с сверхъестественными силами.
– Положительно, Арамис, – сказал Атос, – мне кажется, что я напрасно удержал вас.
– Молчите, – сказал Арамис, – я бы заплакал сейчас, если бы умел.
Гримо что-то глухо ворчал, словно разъяренный зверь. В это время их окликнули с судна. Лоцман, сидевший у руля, ответил, и лодка подошла к шлюпу.
В одну минуту пассажиры, их слуги и багаж были на борту. Капитан ждал только их прибытия, чтобы отойти. Едва они вступили на палубу, как судно снялось с якоря и направилось в Гастингс, где им предстояло высадиться.
В эту минуту три друга невольно еще раз оглянулись на скалу, на которой по-прежнему виднелась грозная тень.
Затем, в ночной тишине, до них долетел угрожающий голос:
– До свидания, господа, увидимся в Англии!
Глава XLVII
Месса по случаю победы при Лансе
То оживление, которое королева Генриетта заметила во дворце и причину которого она тщетно пыталась разгадать, было вызвано ланской победой. Вестником этой победы принц Конде послал герцога Шатильона, немало ей содействовавшего; ему же было поручено развесить под сводами собора Богоматери двадцать два знамени, взятых у лотарингцев и испанцев.
Известие это имело самое важное значение: борьба с парламентом разрешалась в пользу двора. Вводя без соблюдения должной формы налоги, вызывавшие протест парламента, правительство заявляло, что они необходимы для поддержания чести Франции, и сулило победы над неприятелем. А так как после битвы при Нордлингене не случалось ничего, кроме неудач, то парламенту легко было требовать объяснений у Мазарини по поводу этих побед, вечно обещаемых и все откладываемых на будущее. Но на этот раз ожидания сбылись, был одержан успех, и успех полный. Поэтому всем было ясно, что двор празднует двойную победу: победу над внешним врагом и победу над врагами внутренними. Даже юный король, получив это известие, воскликнул:
– Ага, господа парламентские советники, послушаем, что вы скажете теперь!
За эти слова королева прижала к сердцу своего царственного сына, высокомерный и своевольный нрав которого так хорошо соответствовал ее собственному.
В тот же вечер был созван совет, на который пригласили: маршала де Ла Мельере и г-на де Вильруа, потому что они были мазаринистами; Шавиньи и Сегье, потому что они ненавидели парламент, а также Гито и Коменжа, потому что они были преданы королеве.
163 
