Последние отзывы

  69  

– Откуда ты знаешь?

– За день до смерти она позвонила мне. Сказала, что скоро умрет и что перед смертью хочет рассказать мне нечто важное… Я накричала на нее, велела катиться к черту и не строить из себя кающуюся Марию Магдалину… Она ответила, что не собирается каяться и вымаливать у меня прощения, просто ей необходимо открыть мне какую-то тайну, чтобы, как она сказала, тайна не ушла с ней в могилу.

– И ты поехала к ней?

– Да. Но разговора не получилось. Она пыталась мне что-то рассказать, но я вышла из себя сразу, как только она назвала твое имя… Я не хотела говорить с НЕЙ о ТЕБЕ. Тогда она мне и сказала, что ты должен со дня на день приехать в Москву. Что ждет тебя вторые сутки, а ты все не едешь…

– Она открыла тебе тайну, о которой упоминала?

– Нет, только намекнула… Она сказала… сказала… – Лена неожиданно замолкла, беззвучно открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная из воды.

Сергей непонимающе смотрел на нее, ожидая окончания фразы, но так и не дождался.

– Леночка, тебе плохо? – спросил он участливо.

– Алекс, – выдохнула Лена, глядя поверх его головы. – Алекс, я…

Тогда Сергей обернулся.

За его спиной стоял импозантный господин с тонкими усиками над капризной губой. Был он строен, хорош собой, ухожен, на него приятно было смотреть, единственное, что портило его внешность, так это взгляд: колючий, негодующий.

– Лена, кто это? – недоуменно спросил Сергей, привстав со стула.

– Я ее муж, – отчеканил красавец и, развернувшись на каблуках, кинулся к выходу. Лена бросилась за ним следом.

Анна

Аня лежала на кровати лицом вниз, раскинув руки и ноги, свесив голову, и хрипло стонала. Ей было невыносимо плохо: кости ныли, перед глазами плавали радужные круги, черепная коробка трещала, будто вместо мозгов в нее поместили непомерно большой кусок цемента. Еще было ощущение, что такой же кусок (а то и больше) был в желудке – короче говоря, Аня впервые в жизни страдала с похмелья.

Приподняв тяжелую голову, проморгавшись, чтобы разогнать разноцветные круги, упорно мельтешащие перед ее лицом, Аня перевернулась на спину. Испустив протяжный вой, села. Комната поплыла перед глазами, ком в желудке поднялся к самому горлу. Аня вскочила с кровати и, не обращая внимания на головокружение, понеслась в туалет – исторгать из себя алкоголь вперемежку с желчью, а по-простому – «дразнить барана».

Когда процесс был успешно завершен, Аня вернулась в комнату. Устало опустилась на кровать. Икнула. Боже, она и не предполагала, что похмелье – такое кошмарное состояние! Знала бы, ни за что не купила бы растреклятую бутылку «Мартини»…

Стоило подумать о выпитом вчерашним вечером вермуте, как тошнота опять подступила к горлу. Схватив с тумбочки приготовленную для поливки фикуса воду Аня залпом ее выпила. Вроде полегчало, но не сильно, поэтому она прилегла, надеясь, что в лежачем положении желудок перестанет бунтовать.

Н-да, нахрюкалась она вчера! И не мудрено – высосала целую поллитровку вина… Как только влезло! За всю свою жизнь она не выпивала больше фужера шампанского, а тут целую бутылку уговорила. «Мартини» ей не понравился абсолютно – сладкая бурда, пахнущая лекарствами, но Аня стоически опрокидывала в себя рюмку за рюмкой, ведь главное было не насладиться процессом, а опьянеть, забыться…

Когда Петр привез ее из Васильковска и Аня распрощалась с ним у подъезда, первое, что она сделала, так это разрыдалась прямо на лестничной клетке. Потом поднялась к себе в квартиру, легла на кровать и дала приказ организму – умри. Организм приказа не послушался: и сердце, и мозг, и печень с почками работали прекрасно. Тогда Аня открыла бабусину аптечку в надежде найти в ней горы лекарств, с помощью которых можно погрузиться в долгий сон, переходящий в вечный. Но в аптечке оказалась лишь жалкая пачка активированного угля. Отшвырнув ее, Аня взяла в руки пояс от халата (того самого, с прорехой), привязала его к гардине, дернула. Гардина свалилась ей на голову, больно долбанув по глупой башке. На темени тут же вздулась огромная шишка, зато в голове прояснилось: Аня приняла решение закончить на сегодня суицидальные эксперименты и подумать, как пережить этот день. Ответ пришел незамедлительно: напиться и забыться…

Что она и сделала! Вылакала бутыль вермута почти без закуски (паршивенький бутерброд с колбасой не в счет), тут же осоловела, свалилась на кровать и отключилась. И никаких душераздирающих переживаний и кошмарных снов! Хорошее средство алкоголь, одно плохо – она им больше никогда не воспользуется. Даже вид красивой бутылки (вот она, родимая, валяется у ножки кровати) вызывает такое отвращение, что хоть опять беги «барана дразнить».

  69