6 
— Вот как? — прервал Корбюфф, пытаясь держаться вызывающе. — Вы, очевидно, думаете, что если вам удалось внезапно стащить меня с седла, то… — Не договорив, он положил руку на эфес шпаги, но медленно и без особого энтузиазма, видя, что его противник уже наготове.
— О, не сражайтесь! — снова вмешалась Аврора.
— А почему? — возразил молодой человек.
— Разве вы не дали мне слово?
Но наш герой был упрям, как все бретонцы.
— Будьте уверены, — сказал он, — что если бы речь шла обо мне одном, я б подавил гнев, но ведь оскорбление нанесено даме. Старый солдат, который воспитал меня, часто повторял: если кто-нибудь обращается с женщиной без должного уважения в присутствии дворянина, его шпага должна сама собой выскакивать из ножен, и не возвращаться в них, покуда не будут принесены извинения.
— Так значит, вы отказываете мне?
— О, пожалуйста, просите меня о чем-нибудь другом.
— В настоящий момент это моя единственная просьба. Скажите, вы дворянин?
Помедлив, юноша с гордостью ответил:
— Я дворянин со стороны отца.
— А я, — Йоланда Анриетта Аврора дю Трамбле, дочь барона Луи Максимилиана дю Трамбле, бывшего почетным советником и представителем маршалов Франции в провинции Анжу, где мы сейчас находимся. Именем моего отца и моим собственным, а также суда чести, который он представлял, и всего дворянства, подчиненного его юрисдикции, я запрещаю вам скрещивать шпагу с этим забиякой-капитаном…
— О! — запротестовал Корбюфф.
— И заметьте: это уже не оказание мне любезности, ибо то, что я сказала, обязывает вас повиноваться так же беспрекословно, как если бы сержант полиции коснулся вашего плеча своим увенчанным короной жезлом, — я обращаюсь к вам именем короля и именем чести. Поставить себя на одну ногу с подобным субъектом означает лишиться дворянской чести, потерять самоуважение и достоинство, завещанное вам вашими предками, наконец, нанести сословию, к которому мы оба принадлежим, оскорбление, в сто раз более ужасающее, чем то, за которое вы так упорно стремитесь отомстить, — оскорбление, — закончила девушка, — которое я не прощу, покуда буду жива!
Едва Аврора напомнила Жоэлю о его дворянской чести и знатных предках, лицо юноши покрылось румянцем, он был удивлен и смущен эффектом, который произвели на него эти слова. С другой стороны, он имел слабое представление о знаменитом трибунале по вопросам чести, учрежденном в прошлое царствование с целью предотвращать дуэли между имеющими право носить шпагу и часто прекращавшем ссоры после рассмотрения жалоб.
— Согласен, — сказал Жоэль, выслушав девушку, и впечатленный ее решительным тоном, вложил шпагу в ножны. — Убирайся! — обратился он к Корбюффу, — и благодари даму за то, что я позволил тебе уйти целым и невредимым!
Пока юноша беседовал с Авророй, разбойник успел сесть на коня. Остальные путешественники не обращали никакого внимания ни на него, ни на разговор молодых людей. Они все еще глазели туда, где скрылись их «бедные денежки», благодаря заботам изобретательного Взломщика, которого тщетно преследовало на своих тощих клячах трио других бандитов.
Что касается возницы Пакдрю, то он рылся в пыли, надеясь найти хоть одну из украденных монет.
Ответом на обращение Жоэля был радостный крик Корбюффа, который, очутившись в седле, взял уздечку в зубы и вытащил из каждой кобуры по пистолету.
— Так вы проявили ко мне милосердие, дорогие голубки? Но я не собираюсь отвечать вам тем же!
Прицелившись, он одновременно выстрелил из обоих пистолетов. Но молодой человек с быстротой молнии закрыл собой девушку. На лбу его появилась полоска крови; пошатнувшись, он прижал руку к груди. Аврора громко вскрикнула.
— Прощайте, мой Гектор![7] — воскликнул разбойник со злобным торжеством. — Что касается вас, дорогая, то в следующий раз, надеюсь ничто не помешает нашей счастливой встрече!
Пришпорив коня, он помчался, как стрела, так что стоявшие на его пути нотариус, торговцы сардинами и корабельный поставщик покатились в пыли. Прежде чем самый легкий из них смог подняться на ноги, Кондор был уже далеко. Справедливости ради скажем, что все они, вместо того, чтобы устремиться в погоню, бросились на помощь юноше, которого поспешил поддержать Пакдрю. Но в этот момент случилось неожиданное: на землю упал не раненый Жоэль, который удержался на ногах и отверг предложенную помощь, а девушка. При виде крови, струящейся из раны на лбу ее защитника, сердце Авроры сжалось от боли. Она закрыла глаза, смертельно побледнела и стала падать так быстро, что молодой дворянин едва успел подхватить ее. Вне себя от беспокойства, вызванного этим внезапным обмороком, забыв о собственном ранении, он склонил над девушкой покрытое кровью лицо.
6 
