Последние отзывы

  90  

Стивен пробыл в лагере уже три дня, когда к Аликс прибежала Джоан.

— Мне кажется, они дерутся, — сказала она возбужденно.

— Кто? Рейн и Брайан Чатворт?

Джоан нетерпеливо ее перебила:

— Конечно нет! Лорд Рейн и лорд Стивен ушли подальше в лес, и один из стражников говорит, что они разговаривают очень громко. Все хотят пойти туда и поглядеть.

— Но ты не пойдешь! — ответила Аликс, выбегая из шатра мимо горничной на холодный свежий воздух.

— Джослин, — закричала она, увидев друга. — Останови их. Уведи Рейна. А ты, — обернулась она к Джоан, — ступай в лагерь и помоги удержать людей. Сделай, что можешь. Но ничего непристойного, — добавила она на бегу.

Джослин заручился помощью нескольких бывших солдат, а у Джоан был свой способ заставить мужчин и повиноваться. Вместе с частью обитателей, которых Аликс лечила от ран, ей удалось не пустить бродяг туда, где Рейн и Стивен кое-что «обсуждали».

— Они просто разминаются, — заверил стражник, когда его сменил на посту другой.

Аликс ушла, не желая больше ничего слышать о происходящем. Рейн был гораздо тяжелее и, очевидно, сильнее. Стивен явно не мог выиграть схватку, и Аликс мысленно взмолилась, чтобы Рейн не очень усердствовал и не изувечил своего худощавого брата.

На закате солнца Аликс взяла ведра и пошла за водой, не желая слышать злорадные пересуды лесных обитателей. Они все сгрудились вокруг костра и жадно прислушивались к рассказам стражников.

Она неподвижно стояла на берегу, наслаждаясь тишиной и спокойствием, когда хруст веток под ногами заставил ее круто обернуться. К ней шел, ступая тяжело и устало, Рейн. И может быть, ей тоже стоило посидеть у костра, это подготовило бы ее к тому, что она увидела, взглянув на него. Левая щека у него распухла и стала ярко-красного цвета. На челюсти и под глазом «светились» многоцветные «фонари».

— Рейн, — прошептала она. Став на колени у воды, он взглянул на нее и отвернулся. Она и думать забыла о размолвке, между ними, подбежала и тоже опустилась на колени. — Дай я взгляну.

Он послушно повернул к ней лицо, и она приложили к синякам и ушибам холодные пальцы. Потом, не говоря ни слова, она оторвала полоску от нижней полотняной юбки, обмакнула в холодную воду ткань и приложила ее к его лицу.

— Расскажи, что случилось, — сказала она почти повелительно, — какой это дубинкой Стивен так отделал тебя?

Рейн ответил далеко не сразу:

— Кулаками.

Аликс на минуту перестала омывать его лицо.

— Но рыцарь… — начала она, потому что сотни раз слышала, как Рейн возмущался нерыцарственными и немужественными приемами борьбы простонародья при помощи кулаков. Многие почтенные уважаемые люди скорее бы умерли, чем пустили бы их в ход и тем уронили свою честь.

— Стивен в Шотландии научился разным странным штукам, — ответил Рейн, — и говорит, что существует не один способ кулачной борьбы.

— И ты, конечно, стоял неподвижно, как бык, в дал ему себя избить, не желая унизиться до нерыцарственного ответного удара в челюсть?

— Я попытался, — сказал Рейн, моргнул и как будто поуспокоился, — но он так приплясывал вокруг меня, словно женщина.

— Не оскорбляй мой пол. Ни одна женщина не сделала бы такое с твоим лицом.

— Аликс, — схватил он ее за кисть руки. — Неужели ты совсем ничего ко мне не чувствуешь? Неужели всегда будешь принимать сторону моих противников?

Она ласково взяла лицо Рейна в руки, ловя его взгляд.

— Я полюбила тебя с первого взгляда. И даже когда я решила, что должна тебя ненавидеть, меня все равно к тебе тянуло. Я боролась против любви к тебе, но меня словно вела какая-то могучая воля, и я ей покорилась. В тот день, на ярмарке, если бы ты убил Роджера Чатворта, тебя бы повесили. Я притворилась, что ложусь с Джослином, только бы не дать тебе покинуть безопасное лесное пристанище. Что же я могла еще сделать? Как я еще могла доказать свою верность и любовь? Он отвернулся:

— Да, это все из-за твоего способа действовать, который мне не нравится. Почему ты мне прямо обо всем не можешь сказать? Почему ты все время борешься со мной?

— Но только таким образом можно заставить тебя прислушаться ко мне, — сказала Аликс устало. — Я говорила, что ты не можешь уехать со мной из леса, когда здешние жители обвинили меня в воровстве, но ты не пожелал меня слушать. Я просила тебя не убивать Роджера Чатворта, но ты стоял, набычившись, и ничего не желал слышать. — Постепенно голос ее крепчал.

  90