5 
Лишь после предусмотрительный старичок извлек из кармана флакончик с нюхательной солью и сунул его под нос хозяйке.
— Ах! — вдохнула та, приходя в себя. — Что сие было? Неужто премерзкая собака?
— Ничего особенного, милая хириэль, попросту оживший мертвец, — сказал старичок без всякой учтивости. Он укрыл лезвие в тросточку и мрачно покачал головою.
— Оживший мертвец? Да что вы говорите?! Или такое бывает?!
— Отчего же нет? Если и была когда-нибудь на свете непреложно доказанная и подтвержденная история, то это — история оживших мертвецов. Свидетельствами тому официальные отчеты, рассказы высокопоставленных особ, медиков, священников, судей. Будет время, я поведаю вам не об одном жутком происшествии, где героями выступали как раз поднявшиеся из могил умруны.
— Но что же случилось, хире Кнерц, если оживший мертвец прятался в комнате хире Бофранка? Жив ли сам хире Бофранк, коли так? Да и не он ли сам это был?
Кнерц ахнул, чиркнув спичкою, зажег настольную свечу и кинулся к бездыханному телу. Поворотившись к хозяйке, которая все еще глядела с ужасом на покрытый портьерой труп, он приоткрыл лицо мертвеца и учтиво спросил:
— Посмотрите, прошу вас… не хире ли это Бофранк?
— Не приведи господь, — сказала хозяйка и с дурно скрываемым любопытством принялась рассматривать обгорелое лицо. — Нет, это не он. Кажется, это слуга хире Бофранка, вороватый человек по имени не то Ульц, не то Ольц… — спустя некоторое время сказала она.
— Что ж, надеюсь, с самим хире Бофранком все в порядке. Но не будете ли вы так любезны, милая хириэль, угостить меня легким завтраком? Я всю ночь провел в пути и потому чрезвычайно голоден и устал.
— Извольте, прошу вас… — закивала хозяйка. — Но что же делать с… ним?
Она указала на мертвеца, источавшего прегадкую вонь, в коей смешались запахи гари и тлена.
— Лучше всего ему полежать покамест здесь, — рассудительно заметил Кнерц. — И проверьте, пожалуйста, еще раз, хорошо ли заперта входная дверь… Я же, с вашего разрешения, хотел бы вначале умыться.
— Вы найдете все, что нужно, на кухне — она прямо по коридору, там горит светильник, — спохватилась хозяйка, и старичок тотчас удалился, постукивая тросточкою.
Женщина тем временем проверила засовы, после чего подошла к столику, где лежала записка к Бофранку, и, не удержавшись от искушения, торопливо прочла ее, и вот что там было:
«Хире Бофранк!
Возможно, мое имя ничего вам не скажет — а зовут меня Базилиус Кнерц, отставной принципиал-ритор, — но прибыл я к вам по просьбе ваших добрых друзей: покойного Фарне Фога и счастливо здравствующей хириэль, которую именовать здесь не стану.
Не знаю, буду ли я вам в помощь или же в обузу, но просьбу этих достойных людей я исполнил. К сожалению, мне не довелось застать вас дома; не без оснований полагая, что в связи с последними печальными и даже страшными событиями вы заняты чрезвычайно, я, однако ж, буду ждать вас, а коли не дождусь в самое ближайшее время, то буду находиться, сколь потребно, в гостинице «Белая курица», надеясь, что я опоздал небезнадежно.
Сколько я понимаю, пророчество сбывается не столь скоро и точно, как ждали; не исключено, что причиною тому именно ваши деяния, я немного разбираюсь в сих вопросах и могу утверждать это с определенной долею уверенности.
Велено мне также передать, чтобы осторожны вы были со своим братом Тристаном, ибо он, вполне вероятно, суть не то, что вы о нем думаете.
Остальное надеюсь высказать вам лично при непременной встрече.
С почтением, Базилиус Кнерц, принципиал-ритор в отставке».
Как нетрудно догадаться, прочитанное ничуть не успокоило хозяйку, но даже напугало ее еще сильнее, ибо она вовсе ничего не поняла. Посему, рассудив, что дела хире Бофранка лучше ему и оставить, и поспешно убрав записку, она заторопилась на кухню, чтобы приготовить обещанный завтрак.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,
в которой утро все еще не наступает, а Хаиме Бофранк и его спутники обнаруживают вокруг себя мир, местами чрезвычайно похожий на прежний, ан совсем не тот
- Мудрецы говорят,
- Что есть в лесу дикий зверь,
- Чья шкура черным-черна…
Абрахам Лямбшпринк «Философский камень»
Как мы помним, тьма, опустившаяся на город, вначале никого особенно не устрашила. Однако Бофранк и толкователь сновидений знали то, что обывателям было неведомо, и потому поспешали вперед — навстречу своей судьбе, ничуть не обращая внимания на день, темный как ночь, на бледные лица прохожих, на странную тишину, внезапно овладевшую предместьем.
5 
