Последние отзывы

  229  

— Мы это знаем, потому-то нам осталась только сама площадь.

— Вы ошибаетесь: площадь тоже моя, как и дома.

— Извините, сударь, вы ошибаетесь; у нас говорят: мостовая короля; следовательно, площадь принадлежит королю, а так как мы посланники короля, площадь наша.

— Сударь, я уже спросил вас, кто вы такой, — повторил Бекингэм, раздраженный хладнокровием своего собеседника.

— Мое имя Маникан, — ответил молодой человек голосом нежным, как эолова арфа.

Герцог пожал плечами.

— Одним словом, — сказал он, — когда я нанимал дома, окружающие ратушу, площадь была свободна. Эти бараки портят вид: уберите их!

Глухой, угрожающий ропот пронесся в толпе слушателей.

В это мгновение явился де Гиш; он растолкал солдат, отделявших его от герцога, и в сопровождении Рауля подошел к Бекингэму, а в то же время с другой стороны к герцогу приблизился де Вард.

— Простите, милорд, — обратился граф к герцогу, — но если вы чем-нибудь недовольны, будьте любезны обращаться ко мне, так как именно я велел соорудить эти постройки.

— Кроме того, замечу вам, что слово «барак» звучит плохо, — любезным тоном прибавил Маникан.

— Итак, герцог, вы говорили?.. — продолжал де Гиш.

— Я говорил, граф, — отвечал Бекингэм голосом, в котором все еще звучал гнев, смягченный, однако, присутствием равного ему человека, — я говорил, что невозможно оставить здесь эти палатки.

— Невозможно? — спросил де Гиш. — А почему?

— Они мне мешают.

У де Гиша невольно вырвалось нетерпеливое восклицание, но холодный взгляд Рауля заставил его сдержаться.

— Они вас все-таки меньше стесняют, чем нас злоупотребление правом первенства, которое вы себе позволили.

— Злоупотребление?

— Конечно! Вы присылаете сюда человека, который от вашего имени снимает все дома в Гавре, нисколько не думая о французах, которые должны приехать навстречу принцессе. Это не по-братски, герцог, со стороны представителя дружественной нации.

— Территория принадлежит первому, занявшему ее, — перебил Бекингэм.

— Не во Франции, сударь.

— Почему не во Франции?

— Потому что Франция — страна вежливости.

— Что вы хотите этим сказать? — вскричал Бекингэм так запальчиво, что присутствующие отступили, ожидая немедленного поединка.

— Я хочу сказать, герцог, — ответил, побледнев, де Гиш, — что я велел выстроить эти помещения для себя и своих друзей, чтобы они служили приютом послам Франции, так как ваша взыскательность оставила нам одно это убежище во всем городе. Я хочу сказать, что я и мои друзья будем жить здесь, если только воля, более могущественная, а главное — более высокая, чем ваша, не отзовет нас отсюда.

— Я знаю силу, граф, которая окажется достаточно могущественной, — положил Бекингэм руку на эфес своей шпаги.

В ту минуту, когда богиня раздора, воспламенив умы, уже хотела направить острие шпаг в грудь противников, Рауль тихонько коснулся рукой плеча Бекингэма.

— Одно слово, милорд, — попросил он.

— Мое право, прежде всего мое право! — пылко воскликнул молодой человек.

— Именно об этом я хочу иметь честь поговорить с вами, — сказал Рауль.

— Хорошо, только покороче, сударь.

— Я задам вам только один вопрос; вы видите, что лаконичнее быть нельзя.

— Говорите, я слушаю.

— Скажите: кто женится на внучке короля Генриха Четвертого — вы или герцог Филипп Орлеанский?

— Что такое? — спросил Бекингэм, отступая в смущении.

— Прошу вас, ответьте мне, — спокойно настаивал Рауль.

— Вы смеетесь надо мной, сударь? — рассердился Бекингэм.

— Это ответ, герцог, и его для меня достаточно. Итак, вы признаете, что вы не женитесь на английской принцессе.

— Но мне кажется, вы это хорошо знаете!

— Простите, но, судя по вашему поведению, это было неясно.

— Что вы хотите сказать, виконт?

— Ваша пылкость похожа на ревность, — понизил голос Рауль. — Знаете ли вы это, милорд? Но такая ревность совершенно неуместна со стороны всякого другого, кроме возлюбленного или мужа, а в особенности, как вы сами понимаете, когда речь идет о принцессе крови.

— Сударь, — вскричал Бекингэм, — вы оскорбляете принцессу Генриетту!

— Это вы оскорбляете ее, — холодно ответил де Бражелон. — Будьте осторожны! Недавно на адмиральском корабле вы рассердили королеву до крайности и вывели из терпения адмирала. Я наблюдал за вами, милорд, и сперва счел вас безумным, но потом понял истинный характер вашего безумия.

  229