Особенно,... 
136 
— Время идет быстро.
— Чем старше становишься, тем быстрее. Мне кажется, смерть приближается с головокружительной быстротой, так что мы, пожалуй, не успеваем ее осмыслить.
— Как граната с выдернутой чекой? Смерть взрывается прямо в лицо?
Хун высвободила руки.
— Как пуля, вылетевшая из ружейного ствола. Я пришла поговорить с тобой о Шэнь Висяне.
Ха Нинь не выказал удивления. И она сообразила: он заставил ее ждать, в частности, потому, что пытался вычислить, чего она хочет. Ответ был один: речь наверняка пойдет о приговоренном к смерти. Вероятно, он созвонился и с кем-нибудь из министерства внутренних дел, выяснил, как ему поступить с Хун.
Они сели за обшарпанный стол. Ха Нинь закурил. Хун не стала хитрить, прямо сказала, что хочет посетить Шэня, попрощаться, узнать, не может ли она что-нибудь сделать для него.
— Очень странно, — сказал Ха Нинь. — Шэнь знаком с твоим братом. И просил Я Жу попытаться спасти его жизнь. Но Я Жу отказывается говорить с Шэнем и считает, что высшую меру назначили справедливо. И тут приезжаешь ты, сестра Я Жу.
— Человек, заслуживающий смерти, не обязательно заслуживает, чтобы ему отказывали в последней услуге, не выслушали хотя бы его последние слова.
— Я получил разрешение пропустить тебя к нему. Если он захочет.
— А он захочет?
— Не знаю. Сейчас у него в камере тюремный врач, разговаривает с ним.
Хун кивнула и отвернулась от Ха Ниня в знак того, что не хочет продолжать разговор.
Прошло еще полчаса, прежде чем Ха Ниню позвонили из приемной. Он вышел, а вернувшись, сообщил, что Шэнь готов встретиться с нею.
Снова лабиринт коридоров и, наконец, тот, где сидели приговоренные к смерти. Всего двенадцать камер-одиночек.
— Сколько их? — тихо спросила Хун.
— Девять. Две женщины и семеро мужчин. Шэнь — первый на очереди, самый алчный бандит. Женщины занимались проституцией, мужчины — убийствами с целью грабежа и контрабандой наркотиков. Сплошь неисправимые преступники, которым не место в нашем обществе.
Шагая по коридору, Хун чувствовала себя прескверно. Краем глаза она видела стонущих людей, которые, раскачиваясь, сидели или апатично лежали на нарах. Есть ли что-то более жуткое, думала она, чем люди, сознающие, что скоро умрут? Время отмерено, убежать невозможно, только гиря часов опускается, и смерть все ближе.
Шэнь сидел в самой дальней камере, в конце коридора. Густые черные волосы острижены наголо. Синяя тюремная роба — штаны велики, куртка мала. Ха Нинь отступил назад, тюремщик отпер камеру. Хун вошла и сразу ощутила, что крошечное помещение пропитано страхом. Шэнь схватил ее руку и пал на колени.
— Я не хочу умирать, — прошептал он.
Хун подняла его, помогла сесть на нары, где лежали матрас и одеяло. Потом подвинула табурет и села напротив него.
— Вам нужно быть сильным, — сказала она. — Люди запомнят, что вы умерли с достоинством. Таков ваш долг перед семьей. Но спасти вас не может никто. Ни я, ни другие.
Шэнь смотрел на нее широко открытыми глазами.
— То, что делал я, делали и все остальные.
— Не все. Но многие. Вы должны ответить за содеянное, не унижая себя еще и ложью.
— Почему же умереть должен именно я?
— На вашем месте мог бы оказаться и кто-нибудь другой. Сейчас это выпало вам. В конечном счете всех неисправимых постигнет одна и та же судьба.
Шэнь посмотрел на свои дрожащие пальцы, покачал головой:
— Никто не хочет со мной говорить. Будто я не только должен умереть, но и остался в мире совсем один. Даже родные не хотят прийти и поговорить. Будто я уже мертв.
— Я Жу тоже не пришел.
— Не понимаю.
— Собственно, я здесь из-за него.
— Я не стану ему помогать.
— Вы не поняли. Я Жу в помощи не нуждается. Он устранился, отрицает, что поддерживал с вами отношения. Все клевещут на вас, и это тоже часть вашей судьбы. Я Жу не составляет исключения.
— Правда?
— Все так, как я говорю. Для вас я могу сделать лишь одно. Могу помочь вам отомстить, а для этого вы должны рассказать мне о своих делах с Я Жу.
— Но ведь он ваш брат!
— Семейные узы порваны давным-давно. Я Жу опасен для нашей страны. Предпосылкой построения китайского общества была индивидуальная честность. Социализм не сможет функционировать и развиваться, если не будет гражданской порядочности. Такие, как вы и Я Жу, коррумпируют не только самих себя, но и все общество.
136 
