Особенно,... 
75 
Изголодавшийся Шико набросился на еду.
Настоятель начал есть с видом человека, сомневающегося в самом себе, в своем поваре и в своем сотрапезнике.
Но через несколько минут жадно поглощал пищу уже сам Горанфло, Шико же наблюдал за ним и за всем окружающим.
Начали с рейнского, потом перешли к бургундскому 1550 года, затем завернули в другую местность, где возраст напитка был неизвестен, пригубили Сен-Перре и, наконец, занялись вином, присланным новой духовной дочерью.
– Ну, что вы скажете? – спросил Горанфло, который отпил три глотка, не решаясь выразить свое мнение.
– Бархатистое, но легкое, – заметил Шико. – А как зовут вашу новую духовную дочь?
– Да ведь я ее еще не знаю.
– Как, не знаете даже ее имени?
– Ей-богу же, нет, мы общались все время через посланцев.
Шико посидел некоторое время, смежив веки, словно смаковал глоток вина, прежде чем его проглотить. На самом деле он размышлял.
– Итак, – сказал он минут через пять, – я имею честь трапезовать в обществе полководца?
– О, бог мой, да!
– Как, вы вздыхаете?
– Ах, это до того утомительно.
– Разумеется, но зато прекрасно, почетно.
– Великолепно, однако теперь у нас стоит такой шум, а позавчера мне пришлось отменить одно блюдо за ужином.
– Отменить одно блюдо?.. Почему?
– Потому что многие из лучших моих воинов (должен это признать) нашли недостаточным то блюдо, которое подают в пятницу на третье – варенье из бургундского винограда.
– Подумайте как, недостаточным!.. А по какой причине они его считают недостаточным?
– Они заявили, что все еще голодны, и потребовали дополнительно какое-нибудь постное блюдо – коростелька, омара или вкусную рыбу. Как вам нравится подобное обжорство?
– Ну, раз эти монахи проходят военное обучение, не удивительно, что они ощущают голод.
– А в чем тогда их заслуга? – сказал брат Модест. – Всякий может хорошо работать, если при этом досыта ест. Черт возьми, надо подвергать себя лишениям во славу божию, – продолжал достойный аббат, накладывая огромные ломти окорока и говядины на тоже довольно основательный кусок студня: об этом последнем блюде брат Эузеб не упомянул – оно, конечно, подавалось на стол, но недостойно было стоять в меню.
– Пейте, Модест, пейте, – сказал Шико. – Вы же подавитесь, любезный друг: вы побагровели.
– От возмущения, – ответил настоятель, осушая стакан, в который входило не менее полупинты.
Шико предоставил ему покончить с этим делом; когда же Горанфло поставил свой стакан на стол, он сказал:
– Ну хорошо, кончайте свой рассказ, он меня заинтересовал, честное слово! Значит, вы лишили их одного блюда за то, что, по их мнению, им не хватало еды?
– Совершенно точно.
– Это чрезвычайно остроумно.
– Наказание возымело необыкновенное действие: я думал, что они взбунтуются – глаза у них сверкали, зубы лязгали.
– Они были голодны, тысяча чертей, – сказал Шико. – Вполне естественно.
– Вот как! Они были голодны?
– Разумеется.
– Вы так считаете? Вы так думаете?
– Я просто уверен в этом.
– Так вот, в тот вечер я заметил одно странное явление и хотел бы, чтобы о нем высказались ученые. Я призвал брата Борроме и дал ему указание насчет отмены одного блюда, а также ввиду мятежного настроения отменил вино.
– Дальше? – спросил Шико.
– Наконец, чтобы увенчать дело, я велел проделать дополнительное воинское учение, ибо желал окончательно сокрушить гидру мятежа. Об этом, вы, может быть, знаете, говорится в псалмах. Подождите, как это: «Cabis poriabis diagonem». Эх, да вам же это, черт побери, невдомек.
– «Proculcabis draconem»,[35] – заметил Шико, подливая настоятелю.
– Draconem, вот-вот, браво! Кстати о драконах: попробуйте-ка угря, он изумителен, просто тает во рту.
– Спасибо, я уже и так не могу продохнуть. Но рассказывайте, рассказывайте.
– О чем?
– Да о том странном явлении.
– Каком? Я уже не помню.
– Том, которое вы хотели предложить на обсуждение ученых.
– Ах да, припомнил, отлично.
– Я слушаю.
– Так вот, я велел провести вечером дополнительное учение, рассчитывая увидеть негодников обессиленными, бледными, потными. Я даже подготовил проповедь на текст: «Ядущий хлеб мой…»
– Сухой хлеб, – вставил Шико.
– Вот именно, сухой, – вскричал Горанфло, и циклопический взрыв хохота раздвинул его мощные челюсти. – Уж я бы поиграл этим текстом и даже заранее целый час посмеивался по этому поводу. Но представьте себе – во дворе передо мною оказывается целое войско необыкновенно живых, подвижных молодцов, прыгающих, словно саранча, и все – под воздействием иллюзии, о которой я и хочу узнать мнение ученых.
75 
