Особенно,... 
73 
– Шико, Шико! – вздохнул дон Модест таким же тоном, каким умирающий Цезарь взывал к своему убийце: «Брут! Брут!»
– Да к тому же у вас нет для меня времени.
– У меня?
– Вы мне сами сказали, что заняты делами. Говорили вы это, да или нет? Не хватало еще, чтобы вы стали лгуном.
– Это дело можно отложить. Ко мне должна прийти одна просительница.
– Ну, так и принимайте ее.
– Нет, нет, дорогой господин Шико. Хотя она прислала мне сто бутылок сицилийского вина.
– Сто бутылок сицилийского вина?
– Я не приму ее, хотя это, видимо, очень важная дама. Я не приму ее. Я буду принимать только вас, дорогой господин Шико. Она хотела у меня исповедоваться, эта знатная особа, которая дарит сицилийское сотнями бутылок. Так вот, если вы потребуете, я откажу ей в моем духовном руководстве. Я велю передать ей, чтобы она искала себе другого духовника.
– Вы все это сделаете?
– Только чтобы вы со мной позавтракали, господин Шико, только чтобы я мог загладить свою вину перед вами.
– Вина ваша проистекает из вашей чудовищной гордыни, дон Модест.
– Я смирюсь душой, друг мой.
– И вашей беспечной лени.
– Шико, Шико, с завтрашнего же дня я начну умерщвлять свою плоть, заставляя своих монахов ежедневно производить военные упражнения.
– Монахов? Упражнения? – спросил Шико, вытаращив глаза. – Какие же? С помощью вилки?
– Нет, с настоящим оружием!
– С боевым оружием?
– Да, хотя командовать очень утомительно.
– Вы будете обучать своих монахов военному делу?
– Я, во всяком случае, отдал соответствующие распоряжения.
– С завтрашнего дня?
– Если вы потребуете, то даже с сегодняшнего.
– А кому в голову пришла мысль обучать монахов военному делу?
– Кажется, мне самому, – сказал Горанфло.
– Вам? Это невозможно.
– Это так, я отдал такое распоряжение брату Борроме.
– А что это за брат Борроме?
– Ах, да вы же его не знаете.
– Кто он такой?
– Казначей.
– Как же у тебя появился казначей, которого я не знаю, ничтожество ты этакое?
– Он попал сюда после вашего последнего посещения.
– А откуда он у тебя взялся, этот казначей?
– Мне рекомендовал его монсеньер кардинал де Гиз.
– Лично?
– Письмом, дорогой господин Шико, письмом.
– Это не тот, похожий на коршуна монах, которого я видел внизу?
– Он самый.
– Который доложил о моем приходе?
– Да.
– Ого! – невольно вырвалось у Шико. – Какие же такие качества у этого казначея, получившего столь горячую рекомендацию от кардинала де Гиза?
– Он считает, как сам Пифагор.
– С ним-то вы и порешили заняться военным обучением монахов?
– Да, друг мой.
– То есть это он предложил вам вооружить монахов?
– Нет, дорогой господин Шико, мысль исходила от меня, только от меня.
– А с какой целью?
– С целью вооружить их.
– Долой гордыню, нераскаявшийся грешник, гордыня – великий грех: не вам пришла в голову эта мысль.
– Мне либо ему. Я уж, право, не помню, кому из нас она пришла в голову. Нет, нет, определенно мне; кажется, по этому случаю я даже произнес одно очень подходящее блистательное латинское изречение.
Шико подошел поближе к настоятелю.
– Латинское изречение, вы, дорогой мой аббат?! – сказал он. – Не припомните ли вы эту латинскую цитату?
– Militat spiritu…
– Militat spiritu, militat gladio?
– Точно, точно! – восторженно вскричал дон Модест.
– Ну, ну, – сказал Шико, – невозможно извиняться более чистосердечно, чем вы, дон Модест. Я вас прощаю.
– О! – умиленно произнес Горанфло.
– Вы по-прежнему мой друг, мой истинный друг.
Горанфло смахнул слезу.
– Но давайте же позавтракаем, я буду снисходителен к вашим яствам.
– Слушайте, – сказал Горанфло вне себя от радости. – Я велю передать брату повару, что если он не накормит нас по-царски, то будет посажен в карцер.
– Отлично, отлично, – сказал Шико, – вы же здесь хозяин, дорогой мой настоятель.
– И мы раскупорим несколько бутылочек, полученных от моей новой духовной дочери.
– Я помогу вам добрым советом.
– Дайте я обниму вас, Шико.
– Не задушите меня. Лучше побеседуем.
Глава 21
Собутыльники
Горанфло не замедлил отдать соответствующие распоряжения.
73 
