– Кто же?
– Лига, черт возьми!
– А как она себя чувствует, Лига?
– Как обычно.
– То есть все лучше и лучше. Она раздается вширь, Генрике, она раздается вширь.
– Эх, Шико! Если политические общества слишком рано раздаются вширь, они бывают недолговечны – совсем как те дети, которые слишком рано толстеют.
– Выходит, ты доволен, сынок?
– Да, Шико; для меня большая радость, что ты вернулся как раз когда я в радостном настроении, которое от этого становится еще радостней.
– Habemus consulem factum,[92] как говорил Катон.
– Ты привез добрые вести, не так ли, дитя мое?
– Еще бы!
– И заставляешь меня томиться, обжора!
– С чего же мне начать, мой король?
– Я же тебе говорил, – с самого начала, но ты все время разбрасываешься.
– Начать с моего отъезда?
– Нет, путешествие протекало отлично, ты ведь уже говорил мне это?
– Как видишь, я, кажется, вернулся жив и здоров.
– Да рассказывай о своем прибытии в Наварру.
– Начинаю.
– Чем был занят Генрих, когда ты приехал?
– Любовными делами.
– С Марго?
– О нет!
– Меня бы это удивило! Значит, он по-прежнему изменяет своей жене? Мерзавец! Изменять французской принцессе! К счастью, она не остается в долгу. А когда ты приехал, как звалась соперница Марго?
– Фоссэз.
– Девица из рода Монморанси! Что ж, это не так уж плохо для беарнского медведя. А здесь говорили о крестьянке, садовнице, буржуазке.
– Это уже все было.
– Итак, Марго – обманутая жена?
– Настолько, насколько женщине возможно быть обманутой женой.
– Итак, Марго злится?
– Она в ярости.
– И она мстит.
– Ну, разумеется.
Генрих с ликующим видом потер руки.
– Что же она задумала? – спросил он, смеясь. – Перевернуть небо и землю, бросить Испанию на Наварру, Артуа и Фландрию на Испанию. Не призовет ли она ненароком своего братишку Генриха против коварного муженька?
– Может статься.
– Ты ее видел?
– Да.
– И что же она делала, когда ты с ней расставался?
– Ну, об этом ты никогда не догадаешься.
– Она намеревалась завести нового любовника?
– Она готовилась выступать в роли повивальной бабки.
– Как! Что означает эта фраза? Здесь какое-то недоразумение, Шико. Берегись недоразумений.
– Нет, нет, мой король, все ясно. Никакого недоразумения нет. Я именно это и имел в виду: в роли повивальной бабки.
– Obstetrix.[93]
– Да, мой король, obstetrix. Iuno Lucina,[94] если предпочитаешь.
– Господин Шико!
– Да можешь таращить глаза сколько угодно. Я говорю тебе, что, когда я уезжал из Нерака, сестрица твоя Марго была занята родами.
– Своими? – вскричал Генрих, бледнея. – У Марго будет ребенок?
– Нет, нет, она помогала своему мужу. Ты же сам знаешь, что последние Валуа не отличаются плодовитостью. Не то что Бурбоны, черт побери!
– Итак, Марго занимается деторождением, но не рожает сама.
– Вот именно, занимается им.
– Кому же она помогает рожать?
– Девице Фоссэз.
– Ну, тут уж я ничего не понимаю, – сказал король.
– Я тоже, – ответил Шико. – Но я и не брался разъяснять тебе что-то. Я брался за то, чтобы рассказать о фактах.
– Но не добровольно же пошла она на подобное унижение?
– Конечно, дело не обошлось без борьбы. Но где есть борьба, там один сильнее, а другой слабее. К примеру – Геракл и Антей, Иаков и ангел. Так вот, сестрица твоя оказалась послабее Генриха.
– Черт побери, так ей и надо, по правде сказать.
– Ты плохой брат.
– Но они же, наверно, ненавидят друг друга?
– Полагаю, что в глубине души они друг друга не слишком обожают.
– А по видимости?
– Самые лучшие друзья, Генрих.
– Так, но ведь в один прекрасный день какое-нибудь новое увлечение окончательно их поссорит.
– Это новое увлечение уже существует, Генрих.
– Вздор!
– Нет, честное слово, это так. Хочешь, я скажу тебе, чего опасаюсь?
– Скажи!
– Я боюсь, как бы это новое увлечение не поссорило, а помирило их.
– Итак, возникла новая любовь?
– Да, возникла.
– У Беарнца?
– У Беарнца.
– К кому же?
– Погоди, ты хочешь все знать, не так ли?
– Да, рассказывай, Шико, ты чудесно рассказываешь.
– Спасибо, сынок. Так вот, – если ты хочешь все знать, мне придется вернуться к самому началу.
92
У нас появился консул (лат.)
93
Повивальная бабка (лат.)
94
Юнона Люцина – покровительница родов у древних римлян