181 
— Вы принимаете, не так ли?
— Ваша светлость… — смущенно начал д'Артаньян.
— Как, вы отказываетесь? — с удивлением воскликнул кардинал.
— Я состою в гвардии его величества, ваша светлость, и у меня нет никаких причин быть недовольным.
— Но мне кажется, — возразил кардинал, — что мои гвардейцы — это в то же время и гвардейцы его величества и что в каких бы частях французской армии вы ни служили, вы одинаково служите королю.
— Вы неверно поняли мои слова, ваша светлость.
— Вам нужен предлог, не так ли? Понимаю. Что ж, у вас есть этот предлог. Повышение, открывающаяся кампания, удобный случай, который я вам предлагаю, — это для всех остальных, для вас же — необходимость иметь надежную защиту, ибо вам небесполезно будет узнать, господин д'Артаньян, что мне поданы на вас серьезные жалобы: не все свои дни и ночи вы посвящаете королевской службе.
Д'Артаньян покраснел.
— Вот здесь, — продолжая кардинал, положив руку на кипу бумаг, — у меня лежит объемистое дело, касающееся вас, но, прежде чем прочитать его, я хотел побеседовать с вами. Я знаю, вы решительный человек, и служба, если ее должным образом направить, могла бы вместо вреда принести вам большую пользу. Итак, подумайте и решайтесь.
— Доброта ваша смущает меня, ваша светлость, — ответил д'Артаньян, — и перед душевным величием вашего высокопреосвященства я чувствую себя жалким червем, но если вы, ваша светлость, позволите мне говорить с вами откровенно… — д'Артаньян остановился.
— Говорите.
— Хорошо! В таком случае я скажу вашему высокопреосвященству, что все мои друзья находятся среди мушкетеров и гвардейцев короля, а враги, по какой-то непонятной роковой случайности, служат вашему высокопреосвященству, так что меня дурно приняли бы здесь и на меня дурно посмотрели бы там, если бы я принял ваше предложение, ваша светлость.
— Уж не зашло ли ваше самомнение так далеко, что вы вообразили, будто я предлагаю вам меньше того, что вы стоите? — спросил кардинал с презрительной усмешкой.
— Ваша светлость, вы во сто крат добрее ко мне, чем я заслуживаю, и я считаю, напротив, что еще недостаточно сделал для того, чтобы быть достойным ваших милостей… Скоро начнется осада Ла-Рошели, ваша светлость.
Я буду служить на глазах у вашего высокопреосвященства, и, если я буду иметь счастье вести себя при этой осаде так, что заслужу ваше внимание, тогда… тогда, по крайней мере, за мной будет какой-нибудь подвиг, который сможет оправдать ваше покровительство, если вам угодно будет оказать мне его. Всему свое время, ваша светлость. Быть может, в будущем я приобрету право бескорыстно отдать вам себя, тогда как сейчас это будет иметь такой вид, будто я продался вам.
— Другими словами, вы отказываетесь служить мне, сударь, — сказал кардинал с досадой, сквозь которую, однако, просвечивало нечто вроде уважения. — Хорошо, оставайтесь свободным и храните при себе вашу приязнь и вашу неприязнь.
— Ваша светлость…
— Хватит, хватит! — сказал кардинал. — Я не сержусь на вас, но вы сами понимаете, что если мы защищаем и вознаграждаем наших друзей, то ничем не обязаны врагам. И все же я дам вам один совет: берегитесь, господин д'Артаньян, ибо с той минуты, как вы лишитесь моего покровительства, никто не даст за вашу жизнь и гроша!
— Я постараюсь, ваша светлость, — ответил д'Артаньян с благородной уверенностью.
— Когда-нибудь впоследствии, если с вами случится несчастье, — многозначительно сказал Ришелье, — вспомните, что я сам посылал за вами и сделал все, что мог, чтобы предотвратить это несчастье.
— Что бы ни случилось впредь, ваше высокопреосвященство, — ответил д'Артаньян, прижимая руку к сердцу и кланяясь, — я сохраню вечную признательность к вам за то, что вы делаете для меня в эту минуту.
— Итак, господин д'Артаньян, как вы и сами сказали, мы увидимся после кампании. Я буду следить за вами… Потому что я тоже буду там, — добавил кардинал, указывая д'Артаньяну на великолепные доспехи, которые ему предстояло надеть, — и, когда мы вернемся, тогда… ну, тогда мы сведем с вами счеты!
— О, ваша светлость, — вскричал д'Артаньян, — снимите с меня гнет вашей немилости! Будьте беспристрастны, ваша светлость, если вы убедитесь, что я веду себя, как подобает порядочному человеку.
— Молодой человек, — произнес Ришелье, — если мне представится возможность сказать вам еще раз то, что я сказал сегодня, обещаю вам это сказать.
181 
