172 
Он миновал двор, поднялся на третий этаж и неистово заколотил в дверь Атоса.
Ему открыл Гримо с опухшими от сна глазами. д'Артаньян ворвался в комнату с такой стремительностью, что чуть было не сшиб его с ног.
Вопреки своей обычной немоте, на этот раз бедный малый заговорил.
— Эй, ты! — крикнул он. — Что тебе надо, бесстыдница? Куда лезешь, потаскуха?
Д'Артаньян сдвинул набок свой капор и высвободил руки из-под накидки.
Увидев усы и обнаженную шпагу, бедняга Гримо понял, что перед ним мужчина. Тогда он решил, что это убийца.
— На помощь! Спасите! На помощь! — крикнул он.
— Замолчи, дурак! — сказал молодой человек. — Я д'Артаньян. Неужели ты меня не узнал? Где твой господин?
— Вы господин д'Артаньян? Не может быть! — вскричал Гримо.
— Гримо, — сказал Атос, выходя в халате из своей спальни, — вы, кажется, позволили себе заговорить…
— Но, сударь, дело в том, что…
— Замолчите!
Гримо умолк и только показал своему господину на д'Артаньяна.
Атос узнал товарища и, несмотря на всю свою флегматичность, разразился хохотом, который вполне оправдывался причудливым маскарадным костюмом, представившимся его взору: капор набекрень, съехавшая до полу юбка, засученные рукава и торчащие усы на взволнованном лице.
— Не смейтесь, друг мой, — вскричал д'Артаньян, — во имя самого бога, не смейтесь, потому что, даю вам честное слово, тут не до смеха!
Он произнес эти слова таким серьезным тоном и с таким неподдельным ужасом, что смех Атоса оборвался.
— Вы так бледны, друг мой… — сказал он, схватив его за руки. — Уж не ранены ли вы?
— Нет, но со мной только что случилось ужасное происшествие. Вы один, Атос?
— Черт возьми, да кому же у меня быть в эту пору!
— Это хорошо.
И д'Артаньян поспешно прошел в спальню Атоса.
— Ну, рассказывайте! — сказал последний, затворяя за собой дверь и запирая ее на задвижку, чтобы никто не мог помешать им. — Уж не умер ли король? Не убили ли вы кардинала? На вас лица нет! Рассказывайте же скорее, я положительно умираю от беспокойства.
— Атос, — сказал д'Артаньян, сбросив с себя женское платье и оказавшись в одной рубашке, — приготовьтесь выслушать невероятную, неслыханную историю.
— Сначала наденьте этот халат, — предложил мушкетер.
Д'Артаньян надел халат, причем не сразу попал в рукава — до такой степени он был еще взволнован.
— Итак? — спросил Атос.
— Итак… — ответил д'Артаньян, нагибаясь к уху Атоса и понижая голос, — итак, миледи заклеймена на плече цветком лилии.
— Ах! — вскричал мушкетер, словно в сердце ему попала пуля.
— Послушайте, — сказал д'Артаньян, — вы уверены, что та женщина действительно умерла?
— Та женщина? — переспросил Атос таким глухим голосом, что д'Артаньян едва расслышал его.
— Да, та, о которой вы мне однажды рассказали в Амьене.
Атос со стоном опустил голову на руки.
— Этой лет двадцать шесть — двадцать семь, — продолжал д'Артаньян.
— У нее белокурые волосы? — спросил Атос.
— Да.
— Светлые, до странности светлые голубые глаза с черными бровями и черными ресницами?
— Да.
— Высокого роста, хорошо сложена? С левой стороны у нее недостает одного зуба рядом с глазным?
— Да.
— Цветок лилии небольшой, рыжеватого оттенка и как бы полустертый с помощью разных притираний?
— Да.
— Но ведь вы говорили, что она англичанка?
— Все называют ее миледи, но очень возможно, что она француженка.
Ведь лорд Винтер — это всего лишь брат ее мужа.
— Д'Артаньян, я хочу ее видеть!
— Берегитесь, Атос, берегитесь: вы пытались убить ее! Это такая женщина, которая способна отплатить вам тем же и не промахнуться.
— Она не посмеет что-либо рассказать — это выдало бы ее.
— Она способна на все! Приходилось вам когда-нибудь видеть ее разъяренной?
— Нет.
— Это тигрица, пантера! Ах, милый Атос, я очень боюсь, что навлек опасность ужасной мести на нас обоих…
И д'Артаньян рассказал обо всем: и о безумном гневе миледи и о ее угрозах убить его.
— Вы правы, и, клянусь душой, я не дал бы сейчас за свою жизнь и гроша, — сказал Атос. — К счастью, послезавтра мы покидаем Париж; по всей вероятности, нас пошлют к Ла-Рошели, а когда мы уедем…
— Она последует за вами на край света, Атос, если только узнает вас.
172 
