Хождение по квадрату : Коулмен Рид Фаррел : Страница

МБ: Хорошо. Давайте сейчас и попробуем. Представьте: вы сидите в моем кресле и смотрите на героя, которого вы играете. Он не разговаривает. Напишите или скажите мне, о чем он думает, Патрик. Что творится в его голове?

(Молчание в течение одной минуты)

ПМ: Он напряжен. Он не знает правил.

МБ: Эти правила важны?

ПМ: Всегда.

МБ: Всегда?

ПМ: А как бы иначе он узнал?

МБ: Узнал что?

ПМ: Как быть хорошим пациентом.

МБ: Для вашего персонажа важно быть хорошим?

ПМ: Важнее всего остального. Что может быть важнее этого?

28 января 1978 года

Мне кажется, я не уловил момент, когда пропало мое романтическое отношение к снегу. Таков уж удел любых романтических представлений, не правда ли? Я вспоминаю, как смотрел на снег из окна моей комнаты и думал, что чертовски трудно будет передвигаться. К счастью, я уже обхожусь без костылей, но и с тростью ходить нелегко. Попробуйте как-нибудь сами. Телефонный звонок прервал мое раздраженное созерцание этого явления природы.

— Я нашел ее! — Арон — обычно эмоций в нем не больше, чем в свинцовой чушке, — изверг мне в ухо море возбуждения.

— Хорошо. Я знал, что это ты ее потерял.

— О чем это ты?

— О металлической расческе, которую я одолжил тебе, когда мне было двенадцать.

— Заткнись ты! — заорал он (так всегда бывает при упоминании этой расчески). — Не брал я твою проклятую…

— Ладно, ладно, извини, — сказал я. — У меня плохое настроение.

— В чем дело, опять колено?

— Ну да. Значит…

— Значит, — повторил он. — Ну и что?

— Вот это мило! Ты мне звонишь, не забыл?

— Точно. Слушай, я нашел для нас замечательный магазин.

— Я весь внимание.

Он был почти прав. Магазин был превосходным. Он находился в северном Вестсайде, в Манхэттене, на Колумбия-авеню, двумя кварталами севернее Музея естественной истории. Эта территория, по сведениям Арона, очень высоко котировалась в качестве будущего злачного заповедника. Арендная плата для Манхэттена небольшая, есть возможности для развития. Владелец винного магазина желал продать нам оборудование за гроши.

— Ты не понимаешь? — рявкнул Арон в ответ на мое молчание. — Нам не придется немедленно вкладывать большую часть капитала в строительство. Это дает два преимущества. Во-первых, мы сможем выделить больше денег на закупку товара. Во-вторых, это дает нам время, чтобы заполучить собственных надежных клиентов, обслуживая прежних покупателей.

Наконец я заговорил:

— Сколько?

Он захмыкал и забормотал, прокашлялся и выложил новость. Да, предложение было великолепное, но нас отделяли от коммерческого счастья несколько тысяч долларов.

— Ты уверен, что Мириам нам не поможет? — спросил он, имея в виду нашу младшую сестру.

— Не она, — в сотый раз объяснил я. — Она бы помогла.

— Знаю, знаю, — согласился он, — это Ронни. И зачем только она вообще вышла за него замуж?

— Она любит его. Он красивый. Он заботливый, и он доктор.

— И только-то? — пошутил Арон. — Слушай, этот парень готов дать нам еще несколько недель, чтобы мы выпутались с деньгами. Дай мне знать, если тебе что-нибудь придет в голову. Целую.

Кое-что мне действительно пришло в голову: выпрыгнуть из окна. Но снега выпало недостаточно, чтобы смягчить падение. Печальные известия вкупе с хронической болью наводят человека на странные мысли. Единственная роскошь, которую я в моем нынешнем положении мог себе позволить, — это размышлять. Со времен учебы в колледже я нечасто это делал. Нет, я не хочу сказать, что полицейские тупые или вообще не думают. Просто стоит втянуться, и работа для рядового полицейского становится рутинным делом, где все зависит от быстроты реакции и силы. Боль пробудила давно молчавший внутренний голос. Но тут раздался еще один звонок.

Предыдущая страница Следующая страница

E-mail:
Пароль: