Особенно,... 
86 
Во внешнем же облике Жанны мало что изменилось: она только выглядела еще бледнее и еще печальней, да взгляд стал более воспаленным — вот, пожалуй, и все. Почти каждый раз, когда их ночное бдение близилось к концу, она опускала свою голову ему на плечо и засыпала. Рене оставался неподвижен, устремив свой взор на свет яркой луны; сердце у него сжималось: юное и прекрасное дитя, обреченное на тоску и несчастье. И только если вдруг в нечаянной дреме на его ресницы выкатывалась слеза, он пробуждался, напрягал волю, вздыхал, смотрел на небо и смиренно в мыслях вопрошал, могут ли страдания в мире этом сделать добрее мир какой-нибудь другой.
Так проходили дни и ночи. И только Жанна становилась все бледнее и все печальнее с каждым днем.
Утром приехал отец Луиджи, которого одни ждали с таким нетерпением, в то время как других при мысли о его приезде охватывал страх.
На этот раз Жанна не могла скрыть ужас, вызванный в ней приездом священника: она бросилась на кровать и затряслась в рыданиях. Один Рене заметил ее отсутствие. Рене, который продолжал выказывать Жанне дружеские чувства, но столь нежные, осторожные и трепетные, которых не бывает при обычном чувстве любви. Человек непосвященный, не упустивший ни волнения Жанны, ни ее бледности, мог бы принять ее за помолвленную, с нетерпением ожидающую своего венчания.
Отец Луиджи знал, что его ждали: первым о его приезде возвестил человек, который был специально послан в Пегу, чтобы сообщить священнику о том, что в нем нуждаются, и проводить его. И он пустился без тени страха в путь в обществе своего провожатого, заручившись покровительством Бога.
Был вторник; решили, что свадьба состоится в грядущее воскресение, а четыре дня, отделявшие вторник от воскресенья, используют, чтобы приготовить жениха и невесту к брачному благословению.
Как мы говорили, Рене единственный заметил исчезновение Жанны. Он поднялся в ее комнату, с непринужденностью брата толкнул дверь и застал Жанну на кровати обезумевшей от горя и рыданий.
Она понимала, что день, который открывал счастливую новую жизнь Элен, возвещал беду ей: действительно, поженившись, у Элен и сэра Джеймса Эспли больше не оставалось причин, чтобы и дальше держать рядом с собой Рене, а для Рене пропадал последний повод задерживаться в колонии.
Он заключил ее в свои объятия, подвел к окну, распахнул его, откинул ее волосы и нежно обнял.
— Мужайтесь, моя милая Жанна, мужайтесь!
— О! Мужайтесь! С каким удовольствием вы это произносите, — ответила она, рыдая. — Вы бросаете меня, чтобы в один прекрасный день встретиться с той, которую любите. Нет, это я бросаю вас, я, чтобы больше не видеть никогда.
Рене молча прижимал ее к своей груди. Что он мог ей ответить? Она права.
Он задыхался; сердце его дрогнуло, и беззвучные слезы хлынули у него из глаз.
— Вы добры, — сказала она, проведя рукой по его ресницам, а затем поднесла ладонь к своему рту, словно собиралась испить оросившие ее слезы.
Жанна была, разумеется, несчастна, но Рене в эту минуту, быть может, был более несчастен, чем она: мысленно он винил себя во всех горестях девушки и не мог найти, чем успокоить своего друга, напрягая все свое воображение и находя одни пустые общие фразы, которые не могли дойти до сердца. В этой ситуации рассудок был бессилен; единственным утешением для сердца могло бы быть лишь сердце.
Оба молчали, погруженные каждый в свои мысли, а поскольку мысли у них были схожи — оба думали о несчастной любви, — то они предпочли слушать друг друга в тишине, чем обмениваться банальностями.
Не будучи влюбленным в Жанну, Рене ощущал печальную негу, которой переполняла его любовь Жанны к нему. С тех пор как он был лишен возможности быть с Клер, единственной женщиной, которую ему хотелось бы видеть, была Жанна. В ожидании проходили часы, летели дни, и с каждым Жанна становилась все печальнее, а ее любовь к Рене все сильнее. Обстоятельством, которое вдвойне усугубляло печаль Жанны, печаль, с которой никто не мог ничего поделать, ибо только Элен знала о ее причинах, были приготовления к свадебным торжествам.
Бернар, сделав надрезы на дереве, именуемом тси-чу, раздобыл лак, такой же прозрачный и надежный, как и тот, что получают из знаменитого лакового дерева. Рабы набрали на каула-чу восковые раковины, в которых обычно откладывает яйца земляной червь пелатчонг и из которых изготавливались свечи, такие же чистые и прозрачные, что и те, которыми пользуемся мы.
86 
