22 
Сюркуф был счастлив присутствием Рене на борту, а еще больше тем, что сделал его своим секретарем, так как это позволяло им беседовать сколько угодно. Капитан, характера сумрачного и деспотичного, был малообщителен и, чтобы крепко держать в руках весь этот разноплеменный сброд, много заботился о времяпрепровождении и развлечении команды. На борту «Призрака» было два зала для упражнений с оружием, один на юте, для офицеров, второй на полубаке — для матросов, которые имели склонность к фехтованию. Капитан также заставлял команду упражняться в стрельбе — но только тир для старших офицеров находился на правом борту, а для младших офицеров и матросов — по левому.
Лишь его помощник, г-н Блик, мог безо всяких предлогов или докладов входить в капитанскую каюту. Всем остальным офицерам, даже лейтенантам, требовалась на то веская причина. На Рене этот порядок не распространялся, но, опасаясь потерять расположение товарищей, он редко пользовался этой привилегией и, вместо того, чтобы идти к Сюркуфу, оставлял ему возможность прийти самому.
Каюта капитана была обставлена с чисто военным изяществом: две 24-фунтовые пушки, которые прятались внутри, когда врага не было видно, были медными, но казались отлитыми из золота, так ярко начищал их негр Бамбу, которому нравилось любоваться своим отражением в них. Каюта была обита индийским кашемиром, оружие со всех частей света украшало стены. Простой гамак из грубого холста подвешивался в промежутке между пушками и служил постелью. Одежду Сюркуф бросал на большой диван, который, как и гамак, помещался между двух пушек и время от времени заменял ему постель. Перед сражением всю мебель, которая могла попасть под откат орудий, убирали, и каюта целиком освобождалась для артиллеристов.
Прохаживаясь по палубе, Сюркуф ни с кем не говорил, за исключением вахтенного, и все спешили посторониться и убраться с его пути. Поэтому капитан, чтобы не доставлять неудобств команде, во время прогулок держался верхней палубы.
У него было обыкновение, если он находился в каюте, вызывать слугу, негра Бамбу, ударами тамтама, разносившимися по всему кораблю, и по звучанию и силе их всякий угадывал настроение и расположение духа капитана.
На Тенерифе, в этом земном раю, где восемь дней обитали его люди, к радостям охоты и рыбной ловли Сюркуф добавил новое развлечение: танцы.
Каждый вечер, в час, когда от деревьев исходил благоуханный аромат, а с моря дул свежий бриз, под прекрасным небом, усыпанным неизвестными в Европе созвездиями, на лужайку, покрытую травой, ровную, точно скатерть, спускались из деревень Часна, Вилафлер и Арико пригожие крестьянки в красочных нарядах. В первый день было сложно найти музыку, достойную прославленных танцоров и прелестных танцовщиц, но Рене предложил:
— Дайте мне гитару или скрипку, и я думаю, что припомню старое походное ремесло.
Чтобы достать в испанском селеньи гитару, надо лишь протянуть руку. На следующий день Рене выбирал из десяти скрипок и стольких же гитар. Молодой человек взял одну, не глядя, и с первого же аккорда стала видна рука мастера. На следующий день к оркестру присоединились флейта и барабан, которые обычно каждый вечер играли отбой, а теперь, под управлением Рене, поддерживали долгие ноты и рулады испанского инструмента.
Однажды случилось так, что Рене забыл о танце и танцорах и, углубившись в воспоминания, впал в минорные импровизации. Тогда танец остановился, упала тишина и, затаив дыхание, жестами призывая друг друга к молчанию, все собрались вокруг молодого человека. Мелодия длилась еще какое-то время, а когда она утихла, Сюркуф заметил совсем тихо:
— Моя супруга была права, здесь не обошлось без любовного разочарования.
Однажды утром Рене разбудила боевая тревога. На траверсе островов Зеленого Мыса на расстоянии двух или трех лье в море заметили корабль, судя по очертанию парусов — английского производства. На крик: «Парус!» Сюркуф выпрыгнул на палубу и отдал команду к отплытию. Спустя десять минут, под облаком парусов, которое росло с каждым мгновением, и с призывом к боевой тревоге корабль вышел в море и взял курс на англичан. Через пять минут Рене, в свою очередь, появился с карабином в руке и двухзарядными пистолетами за поясом.
— Итак, — сказал Сюркуф, — настало время повеселиться.
— Наконец-то!
— Хотите участвовать?
— Да, только укажите мне место, где я никому не буду мешать.
22 
