105 
— Принимаю предложение с удовольствием, генерал; редко случается такое, когда бедняге матросу выпадает судьба оказаться в компании с человеком такого положения, как вы.
— Бедняга матрос, — усмехаясь, повторил генерал, — которому досталась добыча в пятьсот тысяч франков! Позвольте заметить, что беднягой матросом вас сделала не совсем судьба.
— Это заставило меня вспомнить то, о чем я забыл вам сказать, генерал; в то время, когда я только обучался ремеслу свободного корсара, у меня была привычка отдавать свою часть добычи на благотворительность. Теперь о моих пятистах тысячах. Я оставляю своим товарищам четыреста тысяч; последние же сто позвольте передать на ваше попечительство и завещать их тем бедным французам, которые желают возвратиться на родину, а также вдовам моряков. Вы не будете против, не так ли?
И, прежде чем генерал успел ответить, он наклонился над столом и, достав клочок бумаги, самым аристократическим почерком в обычной своей аристократической манере написал следующую записку:
«Сударь, не будет ли вам угодно по предъявлении сего выдать генералу Декану, губернатору острова Франции, сумму в сто тысяч франков. Он уведомлен о предназначении этих денег.
Порт-Луи, 23 июня 1805 года.
Г-ну Рондо, банкиру, улица Правительства,
Порт-Луи».
Генерал Декан взял записку в руки и прочитал.
— Но, — возразил он потрясенно, — прежде чем воспользоваться этой бумажкой, мне следовало бы дождаться сбыта вашей продукции.
— Пустое, генерал, — пренебрежительно ответил Рене. — Господин Рондо мне открыл кредит на сумму в три раза большую той, которую я прошу его заплатить.
— И вы не хотели бы сами вручить эту записку ему?
— Неважно: она на предъявителя, заметьте; кроме того, он располагает копией моей подписи, высланной ему из Парижа моим банкиром господином Перрего.
— Бывали ли вы со времени своего возвращения у господина Рондо или, может, предупреждали его о своем приезде?
— Я не имею чести его знать, генерал.
— Не желаете с ним познакомиться?
— С удовольствием, генерал. Говорят, это очень приятный человек.
— Чудесно. Хотите вместе с ним отобедать у меня?
В этот момент вошла г-жа Декан[60], и Рене встал.
— Сударыня, — обратился к ней генерал, — позвольте вам представить господина Рене, помощника капитана Сюркуфа, который в том самом блестящем сражении, возможно, спас свободу и жизнь нашего друга из Сен-Мало. Он оказал нам честь отобедать у нас вместе со своим банкиром Рондо, у которого мне предстоит получить по его переводной записке сто тысяч франков, чтобы пустить их на благо бедных французов и вдов моряков. Это богоугодное поручение предстоит исполнить вам, сударыня; благодарите же господина Рене, и я прошу протянуть ему вашу руку для поцелуя.
Изумленная г-жа Декан протянула руку Рене; он наклонился, едва коснулся губами ее пальцев, отступил на шаг, поклонился и отошел.
— Но вы забыли, сударь, — сказал генерал, — что собирались о чем-то просить меня.
— О! Теперь, — ответил Рене, — теперь, когда в течение дня я еще буду иметь честь видеть вас, позвольте мне больше не досаждать вам своим посещением.
И, поклонившись окончательно сбитому с толку генералу, а затем и госпоже Декан, удивленной еще более своего супруга, он вышел, оставив их переглядываться и искать в глазах другого разгадку этой удивительной тайны…
После его ухода генерал Декан зашел к Сюркуфу, чтобы пригласить на обед вместе с его помощником и банкиром, господином Рондо.
При этом он забыл сообщить Рене час, в котором у них садятся за стол.
Обыкновенно это происходило от половины четвертого до без четверти.
Едва генерал Декан вышел от Сюркуфа, как тот бросился в комнату Рене.
— Что происходит, мой милый друг? Губернатор приглашает меня на обед вместе с тобой и Рондо.
— То, что произошло, — самая естественная вещь: этот господин губернатор — человек достойный и порядочный, он знал, что доставит мне огромное удовольствие, пригласив тебя на обед.
LXXXV
ПОДНОШЕНИЕ БЕДНЫМ
Ровно в три тридцать с военной пунктуальностью Сюркуф и Рене были у губернатора.
Рене хотел подождать по меньшей мере до без четверти четыре, но Сюркуф ему заметил, что у генерала обедают в три тридцать, и он бывал крайне недоволен теми, кто заставлял себя ждать. Рене считал, что гостям позволительно некоторое опоздание, однако Сюркуф настоял, и, когда его часы пробили три часа тридцать минут, оба уже стучали в дверь губернаторского дома.
105 
