Особенно,... 
74 
– Ну, разумеется, «дверь на кухню»! А может, мне еще и перед кухаркой сделать книксен и спросить, не требуется ли им в услужение судомойка?! Ладно, доберусь я только до Николаса! С ним-то мы тотчас уладим кое-какие из этих небольших Проблем! Я ведь – вовсе не его конюший!
На ее стук дверь открыл какой-то мужчина и, когда она осведомилась о Николасе, впустил ее в кухню. Это было огромное помещение со всяческими новейшими приспособлениями для жарки-варки, но в центре ее располагался гигантских размеров стол, выглядевший так, как если б его поставили туда еще во времена прибытия в Англию Вильгельма Завоевателя. Все, кто были в этот момент на кухне, бросили свои дела и вытаращились на Дуглесс.
– Я просто пройду через кухню, – промямлила она. – Мой, гм… мой наниматель, он, видите ли, нуждается во мне… – лепетала она, робко улыбаясь. Все идет так скверно, что я просто убить его готова! – думала при этом она, а потом переключилась на размышления о том, какую лекцию о равенстве полов – в соответствии с современными представлениями! – она закатит при встрече Николасу!
Между тем мужчина – так и не произнесший ни единого слова – повел ее в глубь дома через какие-то примыкавшие к кухне кладовые, причем все, кого они встречали по пути, тотчас бросали свои дела, таращась на Дуглесс. «Николасу придется-таки поторопиться на собственную казнь, когда я разберусь с ним», – решила Дуглесс.
Ее провожатый, однако, нигде не задерживался, пока они не дошли до вестибюля, представлявшего собой большую, закругленной формы залу, с портретами на стенах и величественными лестницами справа и слева, ведущими наверх. В зале стояли группкой лорд Хэарвуд, Николас и эффектно смотревшаяся леди Арабелла, и вид у них всех был такой, как если б они были закадычными друзьями. Арабелла, если только такое возможно, показалась Дуглесс еще более красивой, чем в тот момент, когда они увиделись впервые, и она прямо-таки пожирала Николаса своими прекрасными глазами!
– А, вот вы наконец-то тоже с нами! – воскликнул при виде Дуглесс Николас так, как если бы она попросту выходила подышать свежим воздухом. – Это – моя секретарша, и она должна находиться при мне, – добавил он.
– При вас?! – переспросила Арабелла, смерив Дуглесс презрительным взглядом, и та сразу представила себе, что чувствует виноградинка, когда ее превращают в изюминку!
– Да, ей нужно предоставить помещение, – улыбаясь, пояснил Николас.
– Полагаю, комната у нас найдется, – отреагировала на это Арабелла.
– Интересно, где именно, – пробормотала себе под нос Дуглесс. – Не иначе, как в машинке для переработки мусора! До боли сжав ее руку повыше локтя, Николас произнес:
– Американка! – таким тоном, как если б это абсолютно все объясняло. – Ну, хорошо, мы вернемся к чаю! – добавил он и, прежде чем Дуглесс успела вымолвить хоть словечко, практически вытолкнул ее через парадную дверь на улицу и последовал за нею. Похоже, он прекрасно знал, где именно находятся конюшни, потому что направился прямо к ним.
Дуглесс пришлось поторапливаться, чтобы поспевать за ним, большими шагами мерившим пространство. Конечно, когда ты всего пять футов и три дюйма ростом, это может причинить некоторые неудобства!
– Что это вы только что там натворили? – спросила она, – Мы что, у них тут на уик-энд остаемся, что ли? Надеюсь, вы не сообщали им, что явились сюда прямехонько из шестнадцатого века, или уже сообщили? И как вы осмелились говорить обо мне в подобном тоне и называть «американкой»?!
На секундочку остановившись на посыпанной гравием дорожке, Николас осведомился:
– А у вас есть во что одеться к обеду? Они тут к обеду переодеваются.
– Что, разве я плохо одета?! – спросила она в ответ, самодовольно улыбаясь.
Николас отвернулся и зашагал дальше.
– Наверное, вы полагаете, что Арабелла станет переодеваться, да? – продолжала, не меняя темы Дуглесс. – Бьюсь об заклад, она напялит на себя что-нибудь этакое, со шлейфом до пола!
Не оборачиваясь к ней, Николас с улыбкой спросил:
– Слушайте, а что это еще за машинка для… ну, как ее там?
– Машинка для переработки мусора? – подхватила она и принялась объяснять ему, но, заметив, что он улыбается, отвернулась.
В конюшне, когда Николас седлал Шугара, конюх предпочел отойти от них подальше.
– Будь у меня столь трусливый конюший, я непременно побил бы его! – пробормотал Николас.
На обратном пути, пока они скакали к конюшням, где брали напрокат лошадей, Николас не сказал ей ни слова. Путь от конюшен до гостиницы они проделали в два раза быстрее, чем утром. Уже начался ленч, и Николас, весь в поту, прошел прямо в столовую и распорядился, чтобы им подали сразу по три блюда и бутылку вина.
74 
