Особенно,... 
69 
Дуглесс, разумеется, ничего не поняла, но зрительно записка выглядела как нечто написанное скорописью времен королевы Елизаветы. Костюмы Николаса висели в шкафу, там же находились и так называемые саквояжи – чемоданы, конечно, – поправила она себя.
Надо найти его, извиниться, попросить остаться, сказать, что он очень ей нужен! При воспоминании о том, что она ему наговорила, у Дуглесс прямо-таки в голове зазвенело! Ну, конечно же, он умеет читать! И вполне прилично держится за столом! И он… – черт бы, черт бы, черт бы меня подрал! – мысленно выкрикивала она, мчась вниз по ступенькам лестницы и выскакивая из гостиницы прямо на дождь.
Скрестив руки перед грудью и обхватив себя ладонями за плечи, Дуглесс, опустив голову, помчалась куда-то дальше. Она обязательно должна отыскать его! Ведь он, скорее всего, и понятия не имеет о том, что такое зонт или плащ-дождевик! Он вполне может найти свою смерть – скажем, так яростно станет бороться с дождем, что не заметит, как попадет под автобус или под поезд! Да и отличает ли он вообще-то железнодорожные пути от дорожки для пешеходов?! А что, если он сядет в поезд? Он ведь даже не будет знать, где сойти или как вернуться обратно, если он все же где-то сойдет! – думала Дуглесс.
Она понеслась к зданию железнодорожного вокзала, но оно оказалось закрытым. Ну, и прекрасно! – решила она, откинув с лица холодные, мокрые волосы. Она попыталась было рассмотреть стрелки на своих часиках, но мешал дождь.
Похоже, был уже двенадцатый час ночи. Должно быть, она проплакала несколько часов! И Дуглесс даже вздрогнула при мысли о том, что за это время могло произойти с Николасом!
Она заметила вдали что-то черневшее в сточной канаве и бросилась туда, будучи уверенной, что это Николас – мертвый и лежащий там недвижно. Но это оказалось всего лишь тенью. Беспомощно моргая и пытаясь не щуриться из-за хлеставших в лицо дождевых струй, Дуглесс, дважды чихнув, вглядывалась в темные окна деревушки.
А может, он только что двинулся в путь? И на какое расстояние можно уйти за… Впрочем, она ведь даже не знает точно, когда он ушел! И в какую сторону мог направиться?!
Она бегом устремилась вдоль улицы, холодные струи дождя секли ноги и проникали под юбку. В окнах уже погасли огни, но завернув за угол, Дуглесс в одном из них вдруг увидела свет. Да это же паб! – узнала она. Там можно будет порасспросить и выяснить, не видел ли кто-нибудь Николаса!
Она вошла внутрь. Тепло и свет в пабе после дождя и тьмы на улице буквально ошеломили ее, и какое-то время она ничего не видела.
Совершенно окоченевшая, дрожащая, мокрая, она стояла у порога, постепенно приучая глаза к свету. И тут она услышала смех, показавшийся ей знакомым. Николас! Она помчалась на этот звук через все полное табачного дыма помещение.
Зрелище, увиденное ею, напоминало плакат с изображением семи смертных грехов: за столом, который, казалось, рухнет сейчас под тяжестью блюд с едой, восседал Николас; рубаха его была расстегнута чуть ли не до пупа, во рту торчала сжимаемая крепкими зубами сигара. Справа и слева от него сидело по женщине, и его щеки и рубашка были перепачканы губной помадой!
– А, Дуглесс! – в эйфории воскликнул он. – Присоединяйтесь-ка к нам!
Она так и застыла на месте, ощущая себя этакой промокшей кошкой: волосы прибило к голове, мокрые одежды тоже липли к телу, в каждой из туфель – по галлону воды, а в образовавшейся от нее луже на полу могла поместиться целая трехмачтовая шхуна!
– Ну-ка, вылезайте оттуда и ступайте со мной! – скомандовала она голосом, каким обычно укрощала непослушных школьников.
– Сей момент, капитан! – отозвался Николас, ухмыляясь.
Он пьян! – поняла Дуглесс.
Николас же, поцеловав в губы поочередно обеих женщин, вскочил на стул, затем перемахнул через стол и сграбастал Дуглесс в объятия.
– Отпустите меня! – прошипела она, но он протащил ее на руках через все помещение паба и вышел на улицу.
– Дождь идет! – выкрикнула она.
– Ошибаетесь, сударыня, – давно прояснилось! – возразил он и, все еще держа ее на руках, принялся тихонько губами щекотать ей шею.
– Ну нет! Не смейте же! Ну-ка, сейчас же отпустите меня! – вскричала Дуглесс.
Он вроде бы и отпустил, но так, что она вся как бы повисли на нем.
– Вы пьяны! – воскликнула она, отталкивая его.
– О да, пьян! – довольно ухмыляясь и хватая ее за талию, вскричал он. – Здешний эль мне нравится! И женщины тоже! Отпихивая его, Дуглесс с обидой сказала:
69 
