Последние отзывы

  34  

– Вот это – шампунь, им моют голову, – принялась пояснять она и, открыв упаковку с шампунем, изготовленным на основе папайи, предложила:

– Понюхайте!

Николас понюхал и восхищенно улыбнулся.

– А это – огуречный, – сказала она, открывая другую упаковку. – А вот этот – клубничный! – И, показывая ему лосьон, употребляемый после бритья, спросила:

– Вы не хотели бы сбрить бороду?

Поглаживая рукой бородку, Николас ответил:

– Что-то я действительно не видел тут у вас мужчин с бородами!

– Да нет, – сказала Дуглесс, – кое-кто все же носит бороды, но, по правде говоря, это уже не модно.

– Хорошо, в таком случае я найду парикмахера и сбрею ее, – сказал Николас и, помолчав, спросил:

– А парикмахеры-то у вас есть?

– Да, – ответила Дуглесс, – парикмахеры у нас еще имеются!

– И он может залить серебром мой ноющий зуб тоже? – опять спросил он.

– Да нет, что вы! – засмеялась Дуглесс. – В наше время парикмахеры и дантисты – люди разных профессий. Выберите-ка себе лосьон для бритья, а я пока поищу крем и лезвия. – И, подхватив небольшую корзиночку для покупок, она принялась заполнять ее шампунями, тюбиками с краской для волос, расческами, зубными щетками, пастой, кремами и даже положила в нее портативный дорожный набор с электробигуди. В тот самый момент, когда Дуглесс, предвкушая удовольствие, любовалась косметическим набором, она услышала где-то у себя за спиной неясный шум – похоже, это Николас пытался привлечь к себе ее внимание.

Обогнув прилавок, она увидела, что Николас вскрыл тюбик с зубной пастой и выдавил ее на стеллажи с товарами.

– Я только хотел понюхать! – строго проговорил он, и Дуглесс поняла, что он испытывает сильнейшее смущение.

Вскрыв коробку с бумажными салфетками, она принялась стирать пасту с прилавка и с его ремня.

Он тоже взял салфетку из коробочки.

– Да это же бумага! – удивленно и почтительно произнес он. – Слушайте, перестаньте немедленно! Бумагу вы не должны на это расходовать: слишком уж она дорого стоит. Ведь этой бумагой еще не пользовались!

Дуглесс не могла взять в толк, о чем это он:

– Салфеткой вообще пользуются лишь раз, а потом ее просто выбрасывают! – сказала она.

– А что, в вашем веке все так богаты? – спросил он. Дуглесс все еще не вполне его понимала, но затем вспомнила, что в шестнадцатом веке вся бумага изготовлялась вручную.

– Да, насколько мне известно, в вещах мы недостатка не испытываем, – заявила она после некоторого молчания. Вскрытую коробочку с салфетками она сунула в корзинку и продолжила отбор других нужных вещей. Корзинка пополнилась кремами для лица и для бритья, лезвиями, деодорантом, салфетками для мытья из махровой ткани – в английских гостиницах их не предоставляют постояльцам! – и еще целым набором всевозможных косметических средств.

Ей вновь пришлось взять на себя обязанность распоряжаться бумажными деньгами Николаса: он просто слышать не мог про цены!

– На деньги, которые требуют за этот пузырек, я мог бы лошадь купить! – проворчал он, когда она зачитала ему цену на одном из флакончиков. Дуглесс расплатилась и потащила пластиковый мешок, полный покупок, к выходу из магазина – Николасу, разумеется, и в голову не пришло взять у нее из рук мешок!

– Давайте-ка отнесем это в гостиницу, а уж потом мы можем… – Она не договорила, потому что Николас остановился перед витриной какого-то магазина. Еще вчера его хватало лишь на то, чтобы разглядывать улицу: таращиться на машины, иногда – вставать на колени и ощупывать тротуар, иногда – пристально разглядывать прохожих. Сегодня он уже обращает внимание на магазины, восторгается их огромными стеклянными витринами, трогает рукой надписи.

Вот и теперь он рассматривал витрину магазина, торгующего книгами и различными канцтоварами, и его внимание привлекло красивое и огромное, словно кофейный столик, издание по средневековому оружию. А рядом с ним были выставлены книги о Генрихе Восьмом и Елизавете Первой.

– Зайдем! – ободряюще улыбнулась она и подтолкнула его к двери. Дуглесс как-то сразу позабыла о всех своих заботах – которых, кстати, у нее было невпроворот! – когда увидела изумление и радость на лице Николаса, почтительно прикасающегося к книгам. Свой мешок с покупками в аптеке Дуглесс оставила возле прилавка и прошла с Николасом в глубь магазина. Самые большие и самые дорогие книги были разнежены на столе, и Николас уже пощупал глянцевитые фотографии на них.

  34