Особенно,... 
24 
Кэрри решила помочь им.
— Ну, ступайте же спать, — ласково повторила она.
Дети стремглав бросились вверх по лестнице, которая прилепилась к стене в самом темном углу комнаты. Должно быть, там был небольшой чердачок. Кэрри слышала, как дети возились наверху, готовясь ко сну.
Улыбаясь, Кэрри повернулась к Джошу, но на его лице не было ни тени улыбки. Его хорошего расположения духа как не бывало. Это привлекательное лицо снова стало таким же суровым, как и прежде.
— Я приберу здесь все, — сказала Кэрри.
— Ну зачем же? А на что тогда горничные?
Она так и застыла с носовым платком в руке:
— Откуда в вас столько ненависти ко мне? В чем причина? Не в том ли, что я добилась огромного успеха там, где вы постоянно терпели неудачу?
Она сидела на стуле, положив руки на колени, и смотрела на него.
— Я готова признать, что мои действия можно назвать не совсем честными по отношению к вам и к детям, но я все же прошу вас, дайте мне шанс проявить себя. Я думаю, вы сильно меня недооцениваете.
На мгновение ей показалось, что в его глазах вспыхнул огонь желания, от чего она вся затрепетала, однако в следующую секунду от него опять повеяло холодом.
— Позвольте-ка мне кое-что объяснить вам, мисс Монтгомери. Я… — Он предостерегающе поднял руку, когда она издала возмущенный возглас. — Ну ладно, ладно, миссис Грин. Мои дети дороже для меня всего на свете. Понимаете, они для меня — все! И я готов отдать им все лучшее, что только в состоянии приобрести. А под этим «лучшим» я подразумеваю спокойную жизнь в относительном достатке. Кроме того, я хочу, чтобы у них были и отец, и мать. Я хочу, чтобы у них было все, чего я не имел, чтобы они дышали чистым воздухом, чтобы они ели досыта — нормальную домашнюю пищу. И я на все согласен, лишь бы моим детям было хорошо. Если для этого я должен жениться на женщине, которая больше похожа на ломовую лошадь, значит, я так и сделаю. Вы понимаете меня?
— А как же любовь? — мягко спросила Кэрри. — Любовь для вас ничего не значит?
Отвечая, он старался не встречаться с ней глазами:
— Я даю им любовь, которой хватит на десятерых. Все, что им нужно, — это хорошее питание, опрятное жилище и чистая одежда.
— Ага, понятно. И вы, значит, пришли к выводу, что я ничего этого им дать не могу. Вы знаете меня всего лишь несколько часов и уже составили обо мне совершенно четкое представление, не допуская даже мысли, что можете ошибаться.
Он снисходительно усмехнулся.
— Сколько вам лет, мисс Монтгомери? Восемнадцать? Девятнадцать? Двадцать, самое большее, насколько я могу судить.
Кэрри ничего не ответила. Он для себя уже все разложил по полочкам. Так зачем же вступать в бессмысленные и бесполезные пререкания?
— У вас ведь нет никакого жизненного опыта. Ах, как романтично — влюбиться в фотографию. А потом — почему бы и замуж не выйти? Ведь какая заманчивая перспектива — совершить увеселительную прогулку на Запад с ворохом платьев и…
Внезапно он резко выпрямился.
— Да какого черта я тут перед вами распинаюсь? Вам ведь этого в жизни никогда не понять. — Он обреченно вздохнул. — Ладно, мисс Монтгомери. Можете остаться на недельку, пока дилижанс не прибудет обратно. А тогда я отправлю вас домой к папе такой же чистой и непорочной, какой вы сюда прибыли. И если у вас хватило ума, чтобы состряпать этот липовый брак, то сделайте одолжение, займитесь-ка и разводом собственноручно.
Теперь и Кэрри вскочила с места.
— Ну что, отвели душу? Закончили поливать грязью меня и мою семью? Может, мне рассказать вам о городе, в котором я родилась и выросла, чтобы вы и над этим могли вдоволь поиздеваться? Да, действительно, мы никогда не знали недостатка в деньгах, но разве только нищий имеет право мечтать о любви и получить ее? Хотите — верьте, хотите — нет, но я приехала сюда только в поисках любви. Я… — Она запнулась, пытаясь взять себя в руки, чтобы не расплакаться. Но когда она подумала о том, что все ее надежды, связанные с этим человеком, все ее мечты канули в небытие, она уже больше не могла сдерживаться и дала волю слезам.
Всхлипывая, делая, однако, отчаянные попытки держаться с достоинством, она взяла сумку с туалетными принадлежностями, подхватила под мышку Чу-Чу и направилась в спальню.
— Я останусь на неделю, мистер Грин, но не ради вас, а потому, что ваши дети за свою жизнь заслужили хоть немножечко счастья. И если в течение этой недели мне удастся чем-нибудь скрасить их существование — это будет все же лучше, чем ничего. А в конце недели я вернусь домой к отцу, как вы того желаете. — Она величественно вплыла в спальню и взялась за дверную ручку. — А что касается вашего заявления о том, что в течение этой недели вы даже не прикоснетесь ко мне, то… вам же хуже. — Дверь за ней захлопнулась.
24 
