88 
Майк научился имитировать голоса и манеру речи таких людей, как заместитель Надсмотрщика, Главный Инженер и главы других департаментов; после этого по ночам Надсмотрщику стали поступать совершенно дикие телефонные звонки от его служащих, которые впоследствии категорически отрицали, что звонили ему. Альварес установил аппаратуру, позволяющую отследить звонки, — и не без помощи Майка ему удалось выяснить, что звонки поступали с телефона его начальника. У него не было никаких сомнений в том, что услышанный им утробный голос принадлежал именно его шефу.
Но следующий раздражающий звонок, поступивший, как показалось Морту, уже от самого Альвареса, можно описывать только в превосходных степенях.
Проф заставил Майка уняться. Он опасался, что Альварес может лишиться работы, чего нам бы не хотелось: все его действия слишком играли нам на руку. Но к тому времени стражей порядка уже два раза поднимали ночью по тревоге — якобы по приказу Надсмотрщика, — что привело к дальнейшему падению их морального духа, а Надсмотрщик пришёл к убеждению, что его окружение состоит исключительно из предателей, в то время как его люди пребывали в полной уверенности, что у него не всё в порядке с головой.
В «Лунной Правде» появилось объявление, анонсирующее лекцию доктора Адама Селена на тему «Поэзия и искусство Луны: Новый Ренессанс». Никто из наших товарищей на ней не был; по системе ячеек было передано указание не ходить туда. Когда там появилось три взвода головорезов, в зале никого не оказалось. Принцип неопределённости Гейзенберга в приложении к «Алому Цветку». Редактор «Правды» провёл не самый лучший час в своей жизни, объясняя, что он лично не принимает объявлений, что конкретно это объявление было принесено в их контору анонимным лицом и что за него заплатили наличными. Ему было велено не принимать больше никаких объявлений от Адама Селена. Затем этот приказ отменили и велели ему, наоборот, принимать от Адама Селена всё, что угодно, но немедленно извещать об этом Альвареса.
Было проведено испытание новой катапульты. Выброшенный ею груз упал в южной части Индийского океана, в точке с координатами тридцать пять градусов восточной долготы и шестьдесят градусов южной широты. Майк был весьма доволен своей меткостью, поскольку ему лишь пару раз удалось бросить взгляд на цель, да и то украдкой, улучив момент, когда никто не пользовался радарами слежения и наведения, и, несмотря на это, первый же его бросок угодил в яблочко.
Информационные агентства Земной стороны сообщили, что станция слежения за небом в Кейптауне зарегистрировала падение гигантского метеорита в Субантарктике. Зарегистрированная сила удара идеально соответствовала расчётам Майка — он позвонил мне, чтобы похвастаться этим, когда шла трансляция вечерних новостей агентства Рейтер.
— Ну, скажу тебе, это было нечто! — Он просто захлёбывался. — Я сам наблюдал. Вот это был всплеск!..
В последующих выпусках новостей сообщалось, что сейсмические и океанографические лаборатории зафиксировали колебания земной поверхности и цунами в океане. Эти сведения полностью подтвердили правоту Майка.
У нас наготове был всего один снаряд (возникли трудности с покупкой стали), иначе Майк мог бы потребовать ещё разок провести испытание своей новой игрушки.
На головах стиляг и их подружек начали появляться «кепки свободы». Одна из них даже появилась на голове у Саймона Шутника — между рожек. В магазинах «Бон Марш» их раздавали в качестве премий. Альварес имел весьма неприятную беседу с Надсмотрщиком, во время которой Морт заявил, что ему хочется знать: неужели начальник его Охранки думает, что нужно немедленно принимать меры каждый раз, как только молодёжь выдумает себе новую причуду? Не выжил ли Альварес из ума?
В начале мая на Карвер-Казвей я натолкнулся на Слима Лемке. На голове у него была «кепка свободы». Увидев меня, он, похоже, обрадовался, а я поблагодарил его за то, что он не тянул с выплатой денег (уже через три дня после суда над Стью он пришёл в салон Сидрис и принёс тридцать долларов Гонконга за всю шайку). Я угостил его выпивкой. Как оказалось, его полное имя было Мозес Лемке Стоун; он был членом банды Стоунов. С одной стороны, это меня порадовало: оказывается, мы с ним были родственниками, а с другой — неприятно удивило. Однако даже самые лучшие семьи, такие, как Стоуны, не всегда могут устроить браки для своих сыновей. Мне вот повезло, иначе я бы в его возрасте тоже слонялся по коридорам.
88 
