Особенно,... 
151 
Он взял ее руку, она попыталась вырваться, но он держал ее крепко.
– Ты на меня сердишься, да?
Она выразительно кивнула головой, пристально глядя на него.
– Я хочу объяснить тебе свой поступок. Я очень терпелив. Но я не святой мученик. Я собирался ждать годы, пока ты не сменишь гнев на милость, но то, как стали развиваться события на ранчо «Три короны», истощило бы терпение и святого. Многие ли женщины могут сказать, что их мужья погрешили против них только однажды? Я совершил большой проступок и нехорошо себя вел потом. И все это принесло нам обоим много страданий.
Морган, если ты не прекратишь так хмуриться, то через два дня у тебя весь лоб будет в морщинах. Я знаю, что разрубил узел довольно простым и грубым способом. Но я почти месяц наблюдал за тем, как ты живешь. И уверен, что ты портишь свою жизнь.
Она стала вырываться, но он посадил ее на колени, положил ее голову себе на плечо и обнял за ноги.
– Вот так сидеть с тобой мне очень нравится. И я даже не знаю, могу ли я вести разговор дальше. – Голос у него охрип, он поглаживал ее бедро. – Как я удивился, впервые увидев тебя обнаженной! И каждый раз, видя твое тело, я восхищался его совершенством.
– Морган, я так сильно тебя люблю. – Он не обратил внимания на громкое протестующее мычанье. – Я уже думал, что все в порядке, когда Гордон уехал, но потом заболел Адам, и я должен был ехать за Люпитой. А когда вернулся, то убедился, что надо что-то делать и делать срочно. Кто-то должен всегда о тебе заботиться и помогать. Я оставил тебя на одну лишь неделю и посмотри, что с тобой стало? Ты перестала есть, мыться, от тебя пахнет просто ужасно, и ты превратила моего доброго, веселого сынишку в какое-то хныкающее чудовище.
Каждый раз, когда я уезжал, случалось что-нибудь ужасное. По дороге в Нью-Мехико я оставил фургоны и поехал вперед, и тебя похитил Кот. Я опоздал на вечер к Монтойя, и… ну ты знаешь, чем это кончилось.
Она отвернулась.
– Но больше я так не могу, – внезапно он переменил тему.
Она взглянула вопросительно.
– Не могу стоять в стороне и видеть, как ты ломаешь дурочку. Ведь я тоже нужен тебе. Она рванулась прочь, вздернув подбородок.
– В искусстве пантомимы ты просто неподражаема. Да, я тебе нужен, и последние дни этому доказательство.
Он заговорил тише:
– Может быть, тебе интересно узнать, что я собираюсь делать дальше? Я хочу держать тебя здесь до тех пор, пока ты не придешь в себя. Пусть для этого потребуется год. Я буду ждать до тех пор, пока ты, наконец, не сознаешься, что любишь меня.
Ты, конечно, думаешь, что это невозможно, но уверяю тебя в обратном. А пока ты станешь осознавать характер своих чувств ко мне, я тебя просто сведу с ума от страсти.
Глаза у нее расширились, и тело напряглось.
– Нет, не прямо сейчас. Сначала я тебя вымою, накормлю и дам тебе отдохнуть. Надеюсь, тебе здесь понравится, потому что Розелль, да Розелль, и не смотри на меня так, словно она предательница, – упаковала со мной столько еды, что нам хватит на месяц. Она, между прочим, едва не выдала меня там, в амбаре. Если месяца не хватит, я запру тебя здесь и опять поеду за припасами. Да, я запру тебя здесь, ты будешь пленницей любви, моя любимая, моя бесценная, – и он поцеловал ее в кончик носа.
А затем потерся отросшей щетиной о ее живот, и она невольно рассмеялась.
– А, ты понемногу смягчаешься, да? Я выну кляп, если ты обещаешь не кричать. Не то, чтобы тебя кто-нибудь здесь услышал, но я жалею собственные уши.
И он снял повязку с ее рта.
– Сет Колтер! Ты самый ужасный… Но он закрыл ей рот поцелуем, и это был сладкий поцелуй.
– Ты не сможешь отсюда убежать, так что успокойся.
Он опять ее поцеловал, на этот раз в поцелуе было больше страсти. И все еще касался ее губ своими губами, когда заговорил:
– Морган, милая, тебе… кто-нибудь… когда-нибудь говорил, что от тебя… ужасно пахнет?
– Ах ты! – И она изо всей силы запустила ему в плечо ногти.
Он удивленно посмотрел туда, где показалась капелька крови, и засмеялся.
– Значит, ты отплатила за порез на своем собственном плече. Но я бы тебя не поранил, если бы ты не металась, как обезумевший кролик.
– Сет, я нужна Адаму.
– Нет, любимая, ты ошибаешься. Адаму ты не нужна. По крайней мере, некоторое время. Представляю, как при твоем к нему отношении он и в тридцать два года будет мочиться в пеленки, в которые ею будет заворачивать его старушка мама, а она так никогда и не удосужится помыться.
151 
