Особенно,... 
68 
— Я берусь обеспечить вам путешествие со всеми возможными удобствами. Можете рассчитывать также на возмещение ущерба — я имею в виду потерянное время и… нарушение обещания. Это все, что я могу для вас сделать.
Глаза Бианки вспыхнули.
— Кто вы такой, чтобы обращаться со мной подобным образом? Грубый, невежественный мужлан! Думаете, я действительно хотела выйти за вас замуж? Я приехала только потому, что узнала о том, что у вас есть хоть какие-то деньги. Думаете, меня можно просто взять и вышвырнуть за борт, как лишний груз? Думаете, я собираюсь возвращаться в Англию обесчещенной?
Клей встал.
— Черт возьми, мне нет никакого дела до того, собираетесь вы или нет. Вы возвращаетесь домой в самое ближайшее время, даже если мне для этого придется собственноручно затолкать вас в каюту. — Он резко повернулся и вышел из комнаты. Еще минута, и он бы ударил ее.
Бианка кипела от ярости. Она ни за что не позволит этому человеку подвергнуть ее такому унижению. Он думает, будто может сегодня потребовать ее согласия на брак, а завтра велеть убираться вон, как служанке. Николь! Судомойка! И он бросает ее, Бианку, рада этой девки.
Ее руки сжались в кулаки. Нет, этого нельзя допустить! Один из ее предков был знаком с племянником короля Англии. Она важная особа, имеющая связи и влияние.
Семья, мелькнуло у нее в голове. Те трое говорили, что они ее родственники. Да, улыбнулась она, они ей помогут. Помогут завладеть плантацией. Тогда никто не станет над ней смеяться.
Клей стоял на одном из крытых крылец дома Эллен. Хлестал холодный дождь, вокруг не было ни души. Он достал из кармана сигару, зажег ее, глубоко затянулся. За последние несколько дней он не раз проклинал себя за глупость, но лишь сегодня осознал всю глубину своего заблуждения.
Он сказал Уэсу, что в подстроенном им разговоре не было необходимости, но это было не так. Истинное лицо Бианки явилось для него настоящим откровением, потому что еще полчаса назад его разум был затуманен образом Бесс.
Он примостился на перилах, свесив до земли длинную ногу. Дождь кончался. Сквозь ветви деревьев уже пробивались слабые лучи солнца. Клей подумал, что Николь всегда знала, какова истинная сущность Бианки, и все-таки была к ней добра, не проявляла враждебности, даже ни разу не сказала о ней ничего дурного.
Он улыбнулся и бросил окурок сигареты в мокрую траву. С крыши еще капало, но мокрая трава уже блестела под лучами солнца. Он посмотрел на окно спальни. Николь там, только спит ли она? Что она почувствовала, увидев Бианку?
Он вошел в дом и поднялся в спальню. Он никогда не встречал человека, готового так щедро отдавать себя, как Николь. Она любила его, его племянников, слуг, даже его животных и никогда не требовала ничего взамен.
Открыв дверь, он сразу понял, что она не спит. Он подошел к гардеробу и достал простое платье из темно-шоколадного ситца.
— Одевайся, — спокойно сказал он. — Я хочу, чтобы ты поехала со мной.
Глава 12
Она медленно выбралась из-под одеяла, натянула через голову сорочку. Казалось, все ее тело застыло от горя. По крайней мере, он о ней все-таки вспомнил. На этот раз близость обожаемой Бианки не совсем ослепила его. А может, он просто хочет поскорее избавиться от нее, отправить на мельницу, подальше от Бианки.
Она не задавала вопросов. Непослушными пальцами Николь пыталась застегнуть платье, и, увидев, как дрожат ее руки, Клей отвел их в сторону. Он заглянул ей в лицо, посмотрел прямо в глаза — огромные, влажные, полные страха и мольбы.
Он наклонился, осторожно поцеловал ее, и ее трепещущие губы прильнули к его губам.
— Николь, я знаю, ты мне не доверяешь. И у тебя есть на то причины, так ведь?
В горле у нее стоял комок. Она не могла произнести ни слова и только неотрывно глядела ему в глаза.
Клейтон одобряюще улыбнулся ей, взял за руку, вывел из комнаты, из дома. Николь подобрала юбку, чтобы не замочить подол о мокрую траву. Клейтон тащил ее за собой, словно не замечая, что ей приходится почти бежать, чтобы поспеть за его широким шагом. Не говоря ни слова, он помог ей забраться в шлюпку, отвязал канат, развернул парус. Изящное и небольшое судно плавно и быстро заскользило по воде. Николь сидела неподвижно, не сводя глаз с Клейтона, стоящего у руля. Его могучая фигура возвышалась над ней, как скала — непроницаемая, загадочная — нечто любимое, но недоступное пониманию.
Лодка шла в сторону плантации, и сердце Николь болезненно сжималось. Она была права: он везет ее на мельницу. Железный обруч с такой силой давил на грудь, что она не могла набрать воздуха, дать волю подступавшим рыданиям. Но когда они миновали мельницу, Николь глубоко вздохнула, волна облегчения захлестнула ее.
68 
