Последние отзывы

  71  

– Могу я взглянуть?

– Конечно, и вы поймете, насколько извращенным было его мышление.

Я кивнул. Это определенно тянуло на колонку.

– Вполне убедительно.

– Да.

– Вы можете мне это отдать? – спросил я.

– После того, как договоримся об одном условии.

– Вы хотите, чтобы я опубликовал записки труса и таким образом предостерег невинных девушек против кровожадной натуры всех мужчин?

Ральф прищурился:

– Это, конечно, замечательная мотивировка, но не для меня.

– Так чего же вы хотите?

– Я нуждаюсь в разнообразных благах, мистер Рен, но не могу их обрести. Я не способен добиться даже миллионной доли всех этих благ. Но бутылочка кларета оказалась бы весьма кстати, хм-м. «Вино устраняет чувство голода», – как говорил Гиппократ. Но больше всего мне хотелось бы иметь по паре приличной обуви для моей жены, для себя и для Эрнесто. Люди не выбрасывают и не отдают задаром хорошие новые ботинки. Моя жена в основном ходит в мужских ботинках, которые ей велики. Мне нечего отдать, кроме своей горькой улыбки, своего ума… ха!.. и, наконец, того немного, что я могу выведать у Вавилона, царящего надо мной. – Он посмотрел на меня с выражением отчаяния в глазах. – Я рассчитываю на тысячу долларов.

– Я не покупаю информацию.

– Пять сотен… уверен, это вам по карману.

– Послушайте, я желаю вам, чтобы обстоятельства для вас переменились.

Он взял компьютер и поднял его над головой, словно намереваясь швырнуть его, как волейбольный мяч.

– Я просто выброшу его вот так, как слова на ветер.

– Вы этого не сделаете.

– Неужели? – Похоже, эта мысль заинтересовала его, и он опустил компьютер.

– Скорее вы попытаетесь продать это кому-нибудь еще.

– Я улавливаю в их словах обсуждение условий, мистер Рен. Оттенок возможности! Пятьсот. Должно быть, это близко к вашей цене.

– Это не имеет цены.

– Как это благородно с вашей стороны! – выкрикнул Ральф Бенсон. – Весьма благородно, хм-м-м! Ваша журналистская честность не запятнана и, более того, подобно хорошо одетому джентльмену, может с самодовольным видом пройтись по проспекту благих намерений, восхищаясь чистотой своей обуви и гладкостью своего мундира. – Он воздел руки к небу и в своем гневе на мгновение стал, как мне показалось, тем, кем некогда был. – Очень благородно! Ну что ж, мистер Рен, давайте расставим точки над «i», а? Я – бедняк, неспособный зарабатывать на жизнь. Я настолько не в состоянии действовать в мире наверху, что вынужден жить в темном царстве внизу и заставлять слабоумного гиганта работать мусорщиком ради моего пропитания! Добавление пятисот долларов к моим вкладам увеличило бы эти самые вклады до пятисот долларов. Вы, сэр, практичный, преуспевающий человек, гораздо более могущественный, чем я, занимаете высокое общественное положение, у вас есть доброе имя и капитал. У меня нет ни малейших сомнений, что вам прилично платят за работу. Вы бы даже не заметили вычитания пятисот долларов из ваших сбережений. Эта сумма теперь уже не заслуживает вашего внимания. Пятьсот долларов! Для вас – ничто. Вот я и спрашиваю вас: что было бы более справедливым здесь, в преисподней? Соблюдение вашей самодовольной журналистской этики, которую каждый день нарушают многие ваши коллеги, или пожертвование незначительной суммы бездомному нищему, который предоставит вам за нее найденный клад в виде информации?

Я посмотрел на него, потом на часы. Мне нужно было увидеть видеозаписи Саймона.

– Сколько стоят три пары обуви?

– Хм-м-м, у городских розничных торговцев цена распродажи пятьдесят девять девяносто пять за пару.

– Это около ста восьмидесяти долларов. – Я заглянул в бумажник и проверил содержимое внутреннего кармана пальто. У меня нашлось сто тридцать два доллара, и я протянул их ему. – Это все, что у меня есть, если только вы не принимаете «Америкен экспресс».

– Продано.

Я кивнул, и вид у меня был при этом довольной жалкий.

  71