67 
– Еще точнее, – шепнул Джеффри, поднял лук и добавил громко: – А мне тоже нравятся шишечки на ограде. Что ты против них имеешь?
– В них стрела не встрянет, – так же громко ответила Ольга, не понимая смысла игры, но активно в нее включаясь. И шепотом добавила: – Слева от калитки, вплотную к ней.
Ждет, значит, пока кто-то калитку откроет. Все-таки решил попытаться…
– Посчитай прутья ограды, – шепнул Кантор, поднимая арбалет и пытаясь определить, где же у калитки может стоять этот шустрый невидимка. – Давайте эти шишечки будем сбивать. Кто первым промажет, тот и проиграл.
– Он уходит, – всполошилась Ольга. – Уходит влево, я не успеваю считать прутья, он бежит…
– Стреляй! – торопливо выкрикнул Кантор. – Ольга, стреляй, уйдет! Мы его не видим, а ты, может, попадешь…
– Вазочка! – крикнула Ольга, выхватывая пистолет. – Цельтесь под вазочку, сейчас он до нее добежит…
Стрелки поспешно развернулись в направлении углового столба ограды, украшенного декоративным цветочным горшком в форме амфоры, который Ольга обозвала «вазочкой». Две тетивы взвизгнули одновременно, две стрелы ушли в полет под аккомпанемент Ольгиной беспорядочной пальбы, и спустя секунду Кантор увидел, как они повисли в воздухе, качнулись и свернули за угол. Джеффри молча рванул следом, на ходу накладывая новую стрелу. За ним припустил Гиппократ, одним движением закинув Ольгу себе на спину и приготовив к бою копье. Кантор тоже похромал за остальными, хотя его попытки угнаться за длинноногим Джеффри и в особенности за кентавром были по меньшей мере смешны. Но, как оказалось, гоняться за невидимым врагом им не пришлось. Не успел хромой Кантор сделать и пары шагов, а более быстрые – завернуть за угол, как оттуда донесся короткий вскрик и глухой звук упавшего тела. А добравшись до места, Кантор увидел именно то, что услышал. Незнакомец лежал на песке, в нем торчали две стрелы, над ним мотал мордой Савелий, пытаясь вытереть окровавленную пасть об одежду поверженного врага, как воины вытирают меч.
– Молодец, Савелий, – одобрительно кивнул лучник, опускаясь на колено. – Не плюйся, иди, я тебе помогу вытереться. Ты не пострадал?
– Ребята, – подала голос Ольга, наблюдая, как Джеффри заботливо утирает полой камзола морду мохнатого соратника, – а теперь объясните, за что мы его?
– Ты только теперь спросила? – заржал Гиппократ. – Хотя я тоже так ничего и не понял…
– Он пришел убить короля, – кратко пояснил Кантор.
– Откуда ты это знаешь? И как ты его вообще обнаружил, если не видел?
– Я его почувствовал. Подумайте, с чего бы сюда пробрался невидимый маг?
– Так он был невидимый? Я же его видела все время! Он стоял у калитки, вытянувшись и не шевелясь, я думала, это стражник…
– Поздравляю, – пожал плечами Кантор. – Ты не только не видишь иллюзий, ты вообще нечувствительна ко всякой магии, связанной с обманом зрения. Кроме тебя его не видел никто. Я чуть не свихнулся, когда его почуял и не мог определить, где он находится и что собирается делать дальше… Впрочем, одно меня радует. Эту ночь, в которую его величество собирался насладиться одновременно любовью молодой жены и моей завистью за стенкой, мы ему безнадежно испортили.
– Вредный ты, – заметил Гиппократ и со слабой надеждой поинтересовался у Ольги: – Я так понимаю, покойников ты тоже не боишься?
– Не-а, – качнула головой та. – Но, если тебя это утешит, я дико боюсь скакать на кентаврах без седла. И меня укачивает.
Кантор сильно подозревал, что Ольга намеренно соврала, чтобы спровоцировать Гиппократа и покататься на нем на халяву, но катание пришлось отложить. К ним подбегали переполошенные стражники и слуги, встревоженные Пьер и Жюстин и несколько неизвестно откуда взявшихся господ, речь которых даже издали не оставляла сомнений в их праве командовать, распоряжаться и задавать вопросы.
Когда же на ступенях парадного входа показался лично его величество, полуодетый, но зато переливающийся чуть ли не десятком разнообразных защитных заклинаний, Кантор с некоторым запозданием и неохотой признал, что для них с Ольгой эта ночь тоже бесповоротно, испорчена. Вместо сладкого сна на королевских постелях им сейчас предстоят долгие и нудные разбирательства, которые его трудолюбивое и дотошное величество затянет до самого утра…
Глава 6
Элвис жив!
Американский фольклор
Король Лондры Элвис II, как вы уже поняли, был человеком уравновешенным, педантичным и невероятно благопристойным, из-за чего некоторые, как, например, импульсивный Орландо, считали его занудой. Шеллар, который знал Элвиса лучше, чем остальные, так не думал. Ему было хорошо известно, что под маской холодной вежливости – непременного признака лондрийского аристократизма – скрывается умный и хитрый игрок, вор высшей пробы, один из немногих, кто мог его обыграть в карты или перехитрить в какой-нибудь интриге. Правда, в карты король Элвис бессовестно жульничал, но делал это так квалифицированно, что даже Шеллар не всегда мог его поймать. Давние друзья и вечные соперники, они по-своему друг друга любили и глубоко уважали, всегда были рады встречам, и когда они были наедине, Элвис позволял себе отбросить некоторые условности. Например, разговаривать по-человечески, хитро улыбаться, отчего он начинал особенно походить на гнома, и даже приходить в гости без доклада. Однако таким взволнованным, взъерошенным и, что было совершенно невероятно, слегка испуганным Шеллар III видел кузена впервые. Он даже побоялся представить, что должно было случиться, чтобы привести Элвиса в такое состояние и в такой не подобающий джентльмену вид. В последний раз король Лондры выглядел так лет двадцать назад, когда получил тумаков от покойного принца Ринальдо, будучи уличен в жульничестве за игрой в «битву магов».
67 
