Особенно,... 
59 
Наконец-то, подошла наша очередь. Мы купили билеты. Подгребли к посадочной площадке. Встали парами. И как не старался Зорин образовать пару с Сонькой, ему не позволили. Инструктор объяснил, что сто двадцать килограмм живого Юркиного мяса перетянут Сонькины пятьдесят, и сидеть им будет не удобно.
Мы встали на красные отметины, отклячили попы, чтобы сразу бухнуться на подъехавшие креслица, замерли. И вот с устрашающим скрипом пара пустующих стульчаков приблизилась к нашим попам.
С диким визгом я взгромоздилась на сиденье.
Не прекращая орать, застегнула цепочку. Потом вцепилась в поручни и замерла.
— Открой глаза-то! — донесся до меня издевательский голос Соньки. — Тут даже не высоко.
— Не… Я так прокачусь…. Скажешь, когда будем подъезжать…
— Лель, не дури. Тут правда невысоко, как будто на балконе четвертого этажа находишься. А какие папоротники внизу, какие цветы…
Я еще немного поломалась, но глаза все же открыла — уж очень хотелось посмотреть на цветы. Оказалось, что и вправду не страшно. И не очень высоко. Зато красиво! Внизу море зелени, цветов, ручейков. Как будто пролетаешь над экзотическим лесом. Вокруг деревца, цветущие кустарники, поросшие мхом валуны. А если задерешь голову, то уведешь, тонущие в облаках горы.
К концу пути я настолько расслабилась, что начала смело вертеть головой и даже болтать ногами.
Второй уровень мне тоже дался легко. Как и третий. Единственное, что мешало получать полное удовольствие от жизни, так это давление на уши. Из-за него я почти ничего не слышала, но это, в конце концов, можно пережить.
Зато последний уровень отнял у меня все душевные силы. Мало того, что под тобой полутора километровая пропасть, мало того, что подъем перестал быть плавным, а стал резким, так еще и те, кто едут впереди тебя так верещат, когда, сделав последний рывок, кабина взмывает на площадку, что холодеет все нутро.
— Боюсь, боюсь, — бормотала я, вновь прилипнув к поручням.
— Потерпи, — взмолилась Сонька, — остался последний рывок.
— Вот его я и боюсь… Господи, я умру от разрыва сердца…
Но я не умерла. Даже не покалечилась. Живая и здоровая я вылетела на безопасную посадочную площадку с красными отметинами в форме ступней на дощатом полу.
Дождавшись Юрку с Левой, мы вышли из ангарчика. В глазах тут же зарябило от контрастности красок. Сочная зелень травы, кустарников, далеких подлесков, белизна снега, приглушенная голубизна гор, яркая синева неба и разноцветные поляны всевозможных цветов.
Я сделала глубокий вдох. Чистый горный воздух скользнул в легкие. И мне показалось, что я выпила глоток холодной родниковой воды.
Я могла бы простоять так, любуясь этой первозданной красотой, смакую по глотку кристальный воздух гор, целую вечность, но неугомонная подружка нетерпеливо дернула меня за руку и заверещала:
— Пошли фотографироваться на снегу!
Мне ничего не оставалось, как подчиниться.
Глава 6
Мы возвращались с Красной поляны полумертвые от усталости. Набегавшись по горам, надышавшись одуряющее-чистым воздухом, накатавшись на канатке до тошноты, и до тошноты наевшись меда с орехами, мы вползли в пропахший бензиновыми выхлопами салон жигуленка и моментально уснули. Зорин храпел на переднем сиденье, мы трое вповалку на заднем. Только Вано нисколько не устал, хотя весь день ковырялся в моторе своего автомобиля. Пока мы дрыхли, он с привычной беспечной легкостью вел «шестерку» по адскому серпантину, а когда проснулись, уже притормаживал у ворот санатория.
Наконец-то!
Мы выбрались из салона. Размяли затекшие мышцы, похрустели косточками. Я глянула на часы, оказалось, что время ужина уже прошло. Ну и слава богу, все равно после Краснопалянского меда мне ничего в глотку не полезет.
— Жалко, что на ужин опоздали, — засопел рядом со мной Юра Зорин. — Я бы перекусил…
Я хотела было подколоть проглоту Зорина, но едкие слова застряли в горле, ибо я увидела, что к нам стремительно приближается полный небритый армянин, в котором я узнала вчерашнего следователя… Уж не по мою ли душу? Какая неожиданность! Решили-таки допросить ценного свидетеля? Ну наконец-то…
— Валик! — радостно воскликнул Вано, завидев толстяка.
— Ованес! — так же обрадовался тот и залопотал что-то на родном языке.
Они балакали не больше минуты, и я ни слова не поняла из этого разговора, но сразу смекнула, что эти двое души друг в друге не чают. Ибо их диалог сопровождался радостными междометиями, беспрестанными похлопываниями друг друга по плечам и даже крепкими объятьями в начале и в конце.
59 
