198 
– Суки, сволочи! – пожаловался любимый вождь. – Представляешь, они на танки и минометы щиты от огня наложили! высокие! А я в этой кольчуге выше пятого уровня не тяну!
Первыми вышли из оцепенения вражеские пехотинцы. Они могли позволить себе такую роскошь – стоять и таращиться диковинного зверя, который бежит на них с явно недружественными намерениями. Кто-то попытался бежать, бросив щиты, у кого-то хватило отваги атаковать разогнавшуюся машину весом несколько тысяч стоун, в ближнем бою, холодным оружием. Какой-то уникальный идиот даже попробовал ударить диковинное животное щитом. Хорошие ребята, смелые, главное – умные-то какие!
Следующими опомнились стрелки. Увидев, что правый фланг противника из боевого построения превратился в беспорядочную свалку и большинство атакующих лишилось защиты, повстанцы начали стрелять, не дожидаясь команды. Вражеские стрелки тоже, видимо, спохватились и принялись палить в мохнатую провокацию из всех стволов. Кантору доставил истинное удовольствие один пришибленный танкист, который сдуру развернул башню и особо прицельным выстрелом положил изрядное количество собственной пехоты, даже не задев животное. К сожалению, то ли он тоже опомнился, то ли его кто-то сразу же пристукнул на месте, но столь радостное событие больше не повторилось.
Что касается товарища Пассионарио, то его можно было не считать, так как для него этот передвижной зверинец неожиданностью не являлся. Огненный шар он заготовил заранее и метнул раньше всех, едва увидев подходящую цель. И немедленно принялся сворачивать следующий, вслух жалуясь, что кольчуга ему колдовать мешает. Нет, явно Гиппократов грибочек был лишним…
Прежде чем расстрелянный слон исчез с характерным хлопком, он успел навести на правом фланге бело-голубых приятный беспорядок, вызвавший на стенах бурные овации. Флегматичный Джеффри заметил, что эта свалка и паника напоминают ему знаменитую картину маэстро Васильковского «Мышь в женской бане». Кантору понравилось сравнение, но, на его взгляд, при дворе Шеллара III бывало и веселее.
– Вот еще бы одного такого же на левый фланг, – мечтательно сказал кто-то слева. Мысль была вполне здравая, и Кантор невольно обернулся к специалисту, ожидая подтверждения.
Пассионарио запустил в гущу врагов очередной шар и пояснил:
– На такую крупную животину заклинание полчаса плести надо. У Толика одно готовое было, он его использовал. А сейчас они с Пьером заняты, птичек лепят.
– А Харама дурака валяет? – не удержался от ехидства Кантор, перезаряжая винтовку.
Пассионарио не ответил, занятый следующим комком огня, растущим прямо на ладонях.
– Птички зачем? – деловито поинтересовался лондриец. Оглянувшись и обнаружив, что колчан пуст, он без лишних слов отобрал пучок стрел у ближайшего покойника и невозмутимо продолжил посылать их в цель.
– Хотят попробовать… – невпопад ответил занятый делом маг, и уточнять никто не стал.
Телепортист не соврал – зрелище было настолько грандиозное, что даже у отважного демона неприятно затрепетало в груди.
Всякое повидала древняя столица Мистралии – и орды кочевников Белой Пустыни, и целые флотилии пиратских кораблей, и выползающих из моря чудовищ, и битвы магов на улицах, – но такого Арборино точно еще не знал.
На стенах президентского дворца сидели драконы. Они красовались на каждой башне, на всех крупных балконах и более-менее ровных участках крыши. Золотистые, бронзовые, зеленые, голубые, черные, серые, всевозможных цветов и размеров, они сверкали гладкой чешуей на ослепительном летнем солнце, жмурились, расправляли и складывали крылья, и время от времени дружным хором издавали угрожающий рык, выпуская в небо струи огня. Площадь перед дворцовыми воротами была пуста, дворец выглядел полностью необитаемым, даже стража у ворот куда-то исчезла. Попрятались, трусы.
– Эй, кто-нибудь! – крикнул Харган в надежде, что бросившие свой пост стражи образумятся, заслышав его голос. – Куда все подевались, бездельники! Где президент? Кто-то мне объяснит, что это все значит?
– Я тебе объясню, – проскрипел у него за спиной странно непочтительный голос. Демон обернулся и тут же понял, почему обладатель голоса позволяет себе так по-хамски обращаться к доверенному лицу бессмертного бога. Это был фантом. Всего лишь фантом, который нельзя ни убить, ни покалечить, ни даже подзатыльником наградить.
– Покажись сам! – зло выкрикнул Харган, оглядываясь по сторонам в поисках трусливого мага, выставляющего вместо себя уродливый фантом. – Выйди и покажись, трус!
198 
