157 
– Да я тебя прекрасно понял! – прогремел Харган. – Не первый день знаю. Ты точно так же протестовал против моего решения устранить принца Элмара, настаивая, чтобы его тоже взяли в заложники. Повторяю, если до тебя не доходит с первого раза. Врага надо убивать. Не играть с ним в господина и раба, не тешить свое больное самолюбие, упиваясь властью над ним. Власть – штука функциональная, она для дела дана, а не для забавы. Ты один раз уже доигрался, стоит вспомнить твой раскуроченный центр управления. Даже не один – мне рассказывали, как тебя чуть не пришиб какой-то местный герой, у которого случайно цепь лопнула. Твои завихрения в психике – твоя личная проблема, и, если ты еще раз попытаешься свои проблемы решать в ущерб делу, я тебе что-нибудь откушу.
В подтверждение угрозы он рыкнул и оскалился. Испуганный советник отшатнулся и инстинктивно прикрыл ладонями место, особо ценное для представителей его пола.
Удовлетворенный произведенным эффектом демон откровенно ухмыльнулся, еще раз продемонстрировав устрашающие зубы, и насмешливо добавил:
– Да нет, я имел в виду какую-нибудь действующую часть.
А в глубине души с сожалением отметил, как неудобно, когда у нерадивых подчиненных нет хвостов.
В комнату к Ольге Кантор входил с некоторым опасением, помня, как прокололся весной. Конечно, Ольга вовсе не обязательно должна каждый раз по его хмурой роже догадываться, какая пакость случилась или должна случиться, но все же, надо признать, настроение своего друга она угадывает часто.
Он встряхнулся, чтобы придать себе более жизнерадостный вид, и постучал.
– Отвяжись, идиот озабоченный! – донеслось изнутри, и в дверь с тяжелым стуком врезался башмак. Кантор подергал дверь, убедился, что она заперта, и прислушался к полету второго башмака. Теперь, если рассуждать как Шеллар, Ольга должна подойти к двери и собрать свою обувь. Так и есть. Вот теперь самое время представиться, чтобы не орать об этом на весь дворец.
– Ольга, это я, – сказал Кантор, прислушиваясь к ворчанию за дверью. Ответом было традиционное покаянное «Ой!» и повторное падение башмаков.
«Ты больше никогда не услышишь ее вечного „ой!“, такого трогательного в своей беспомощности…» – напомнил внутренний голос.
Кантор ничего не ответил.
– Извини, пожалуйста, – пояснила Ольга, впуская возлюбленного в комнату. – Я думала, это опять Лаврис. Он почему-то приобрел манеру каждый раз, как напьется, приходить ко мне и напоминать, что я ему жизнь загубила. А в качестве компенсации непременно должна дать, а то ему обидно. Только не надо с ним отношения выяснять, он, когда трезвый, сам понимает, что не прав. А когда вот такой, как сегодня, то с ним вообще говорить бесполезно.
– Не буду, – невольно улыбнулся Кантор, представив себе несчастного седьмого паладина, страдающего от того, что скоро он вступает в брак. Неудивительно, что об этой великой трагедии кавалер Лаврис вспоминал, только сильно напившись – в остальное время его семейная жизнь складывалась относительно счастливо. Жена его любила, к тестю до сих пор не вернулся дар речи, теща оказалась женщина тихая и скромная. А по дамским спальням этот обормот продолжал шляться, как и до свадьбы, рассказывая юной супруге побасенки о королевской службе и всяческих ночных караулах. Наивная Акрилла пока что верила.
– Мне его и правда жалко, – продолжила свою мысль Ольга, возвращаясь в кресло, рядом с которым лежала раскрытая книга. – Но кто виноват, что он свои ордена тут растерял в пылу страсти? Я его, что ли, одевала и раздевала? Ты только королю не говори, он и так на Лавриса сердится.
«Ты больше никогда не увидишь, как она сидит вот так, поджав под себя одну ногу и сосредоточенно уставившись в книгу…» – опять занудел внутренний голос. Кантор упорно его игнорировал.
– Элмару надо сказать, – посоветовал он, чувствуя, что все как-то не так. – Они же друзья, пусть Элмар ему… наглядно и тактично…
– Элмар? Может быть… – Ольга задумалась, но вдруг спохватилась, словно вспомнила что-то важное. – Диего, а что ты завтра делаешь?
Кантор немедленно почувствовал себя так, будто внутри запрыгали, катаясь по застывающим потрохам, те самые десять королевских порций мороженого, которые он так и не съел.
– Я… ну… словом, буду занят.
«Не стыдно?» – продолжал издеваться внутренний голос. Кантор опять ничего не ответил, в надежде что этот подлец все-таки отстанет, поняв, что с ним не хотят общаться.
157 
