Особенно,... 
9 
— Она очнулась, слава богу...
Но что это означало? Что-то такое, что их с отцом, кажется, не касалось...
Он извлек сумочку из пакета. Она была совсем непохожа на ту, что сохранила его память, очень мягкой коричневой кожи, с логотипами дизайнера, тисненными золотом по всей сумке, как будто по набивному ситцу. В отличие от сумки его матери, где всегда лежал неизменный и скромный набор вещей, эта сумка была битком набита. Чтобы описать все ее содержимое, потребуется немало времени. Вытряхнув сумку, он взял документ, оказавшийся сверху. Это было удостоверение личности. Анна-Мария Гори, тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения, проживающая на виа Романа, недалеко, кстати, судя по номеру дома, от Порта-Анналена и примерно на полпути между палаццо Питти и Порта-Романа. В замужестве Беллини. Лицо незнакомое, хотя эти маленькие карточки на документах...
— И что же ты делала в этом уединенном месте, — пробормотал он, обращаясь к серьезному лицу.
Тридцать с лишним. Достаточно, чтобы синьор Беллини успел наскучить. Не красавица. Может быть, другие вещи что-нибудь ему подскажут. Ну и бардак! Записная книжка-ежедневник, исписанная карандашом и разноцветными чернилами, не открыла ему ничего интересного. На сегодняшнее утро у нее был назначен визит к дантисту, куда она, понятно, не явилась. По словам полицейского врача, она была мертва уже три-четыре дня. Он вернулся на одну или две страницы назад, но упоминаний о свидании в Боболи не обнаружил. Отложив записную книжку в сторону, он пододвинул поближе свою старую печатную машинку и начал составлять длинный список.
Еще одна записная книжка, потрепаннее, и поминиатюрнее, банковская квитанция, толстый бумажник с банкнотами, мелочь, водительские права и кредитные карты. Чеки из супермаркета, длинные, целая стопка, квитанция из химчистки, несколько визитных карточек, письмо в розовом конверте, брошюрка от кандидата на выборы в муниципалитет, счета из ресторана, из парикмахерской, из очень дорогого магазина мод, две расчески, одна сломанная, три тюбика губной помады, один пустой, большая связка ключей, половина плитки шоколада, целая плитка такого же шоколада.
Список все продолжался, инвентаризируя жизнь, в которой было много денег, мало смысла и совсем не было порядка.
Четыре пачки бумажных носовых платков, две из них открыты, пять использованных и смятых платков, три пластмассовые шариковые авторучки, ни одна не пишет, одна золотая авторучка с пустым стержнем, два цветных фломастера, розовый — без колпачка — высох...
Напечатав список, инспектор вытащил лист из печатной машинки и потянулся, зевая. Он проголодался.
В дверь заглянул Лоренцини:
— Можно к вам на минутку?
— М-м... заходите.
— Как продвигается работа?
— Не знаю. В этой сумке документ с адресом — тут совсем рядом, вы ее не встречали?
Взглянув на удостоверение личности, Лоренцини покачал головой:
— Знаете, эти фотографии...
— Знаю. Я сегодня туда зайду. А вы, конечно, не составили расписание дежурств на завтра?
— Составил. Я подумал, что вы не успеете.
Хвала небесам, что у него есть этот Лоренцини. Он взял расписание и поставил свою подпись.
— Что-нибудь еще?
— Да, Нарди...
— О, только не это!..
— Нет, я не против сам разобраться, но к вам они уже привыкли...
— Да, но они у меня уже в печенках сидят! Что там опять случилось?
Нарди вечно создавал им проблемы. Можно было только гадать, что находили в нем женщины, но вот эти две, его жена и любовница, соперничали за обладание им не один год и с равным неуспехом. Теперь их вражда, кажется, перешла в острую стадию.
— Помните, Моника приходила жаловаться на его жену, которая якобы ей угрожает?
— И?..
— Ну вот.
— Что «ну вот»?
— Так оно и есть, вот что. Жена Нарди — как ее...
— Констанца.
— Констанца, точно. Сегодня утром, когда Моника выходила из мясной лавки, она набросилась на нее.
— Она — что сделала?
— У Моники фингал под глазом, порез на губе и ссадины. Она обращалась в больницу. Теперь это все официально. И раз она явилась сюда с заявлением, то нам придется принимать меры.
— О, ради бога...
— Знаю. Если только нам не удастся их угомонить.
— Разве Моника не защищалась? Она же крупнее, чем та. Говорят, что как раз поэтому Нарди... ну то есть...
— Нет, почему, она здорово ее поцарапала. У нее длинные ногти.
9 
