Особенно,... 
123 
— Да-да, я не сомневаюсь, что он кое-что выдумал и приукрасил, но ведь, в сущности, это правда, виконт, чистая правда! А в таком деле сущность — главное.
— Сударыня, — возразил Мармань, — это ему даром не пройдет. Я отомщу! И, надеюсь, на сей раз буду счастливее.
— Постойте, постойте, виконт! Какая там месть! По-моему, вам просто придется начинать новую кампанию. Ведь, кажется, этот Челлини выиграл обе первые.
— О, сударыня, это случилось потому, что там не было меня, — пробормотал Мармань, все более и более смущаясь. — Наемники воспользовались моим отсутствием и сбежали, подлецы!
— А я вам советую, Мармань, признать свое поражение и не связываться с Челлини, — вмешался прево. — Вам положительно с ним не везет.
— Ну, в невезении, милейший прево, вы мне не уступаете, — ехидно ответил Мармань. — Ведь если верить некоторым слухам — впрочем, их подтверждают такие неоспоримые факты, как захват Большого Нельского замка и исчезновение одной из его обитательниц, — то и вам, дорогой мессер д'Эстурвиль, не очень-то посчастливилось с Челлини! Хотя говорят, что не слишком помышляя о вашем благоденствии, он печется зато о счастье вашего семейства.
— Господин де Мармань, — вскричал прево, взбешенный тем, что его домашние невзгоды стали предметом пересудов, — вы объясните мне позже смысл этих слов!
— Ах, господа, господа! — воскликнула герцогиня. — Прошу вас, не забывайте, пожалуйста, о моем присутствии. Вы оба не правы. Если человек не умеет искать, господин прево, он не должен упрекать другого в неумении находить… Надо объединяться против общего врага, а не радовать его зрелищем побежденных, старающихся перегрызть друг другу глотку, господин де Мармань. Но все уже идут к столу. Вашу руку, виконт. Что ж! Если сильные мужчины пасуют перед Челлини, посмотрим, не окажутся ли более удачливыми слабые женщины с присущей им хитростью. Я всегда считала союзников лишней обузой и любила бороться одна. Это опасней, конечно, но зато и честь победы не надо ни с кем делить…
— Вот нахал! — прервал герцогиню виконт де Мармань. — Поглядите, как фамильярно держится Бенвенуто с нашим великим королем! Право, можно подумать, что этот человек аристократ, тогда как на самом деле он всего-навсего жалкий чеканщик.
— Что вы, что вы, виконт! Челлини — подлинный аристократ! — смеясь, воскликнула герцогиня. — Разве много вы найдете среди нашего старинного дворянства семей, которые вели бы свой род от наместника Юлия Цезаря! Это так же редко, как владеть гербом с тремя белыми лилиями и гербовой связкой Анжуйского дома.113 Вы думаете, господа, что, беседуя с этим чеканщиком, король оказывает ему честь? Ошибаетесь. Наоборот, чеканщик оказывает честь Франциску Первому тем, что отвечает ему.
В самом деле, Бенвенуто разговаривал с королем так непринужденно, как сильные мира сего приучили этого художника — избранника богов.
— Ну, как у вас подвигаются дела с Юпитером, Бенвенуто? — спросил король.
— Готовимся к отливке, сир.
— И когда же свершится это великое событие?
— Как только я вернусь в Париж, сир.
— Возьмите наших лучших литейщиков, Челлини; да смотрите ничего не жалейте, чтобы отливка удалась. Если понадобятся деньги, вы знаете — я не поскуплюсь.
— Знаю, ваше величество, что вы самый щедрый, самый великий и благородный король на свете! — ответил Бенвенуто. — Но благодаря жалованью, которое вы мне назначили, я теперь богат. Что же касается отливки, о которой вы изволите тревожиться, сир, то, с вашего позволения, мне хотелось бы сделать все самому. Откровенно говоря, я не очень-то доверяю французским литейщикам. Конечно, они люди способные, но я просто боюсь, как бы из-за своей любви к отечеству им не вздумалось испортить работу художника-иностранца. И, признаюсь вам, сир, для меня слишком важно добиться успеха в создании Юпитера, чтобы я мог доверить отливку статуи посторонним.
— Браво, Челлини! — воскликнул король. — Вы говорите, как истинный художник!
— А кроме того, я хочу заслужить награду, обещанную вашим величеством.
— Правильно, верный мой Бенвенуто! Мы не забыли своего обещания и, если останемся довольны работой, щедро вас вознаградим. Повторяем это еще раз при свидетелях: при коннетабле и канцлере. И в случае нашей забывчивости они напомнят нам о данном слове. Не так ли, Монморанси?.. Не так ли, Пуайе?
123 
