Особенно,... 
63 
— Там лишь четыре комнаты для постояльцев, и заняты они бывают не так уж часто. Гостиница скорее похожа на местный клуб, куда можно прийти, поболтать, выпить рюмочку.
— А для нас только лучше, если как можно меньше чужих наведывается сюда, — сказал Яго.
Да он просто одержим этим Островом, подумала я. Он обожает его, для Яго Остров — чуть ли не рай земной. Что ж, его можно понять. Здесь его земли, его владения, и он гордится ими.
— А случалось у вас быть преступлениям? — поинтересовалась я.
— Практически нет, — уверил меня Яго. — Вообще, я знаю, как держать народ в рамках закона.
— И здесь нет чего-нибудь вроде тюрьмы?
— В подземельях замка есть темницы, которые в редчайших случаях выполняют роль тюрьмы.
— А что, законом это разрешается?
— Мировой судья — ваш покорный слуга. Конечно, виновные в серьезных преступлениях… например, в убийстве… будут переправлены на побережье и переданы в руки правосудия. А с мелкими правонарушителями мы управляемся сами.
— А сейчас кто-нибудь находится в подземельях, под стражей?
Яго рассмеялся.
— Уж не боитесь ли вы, что какой-нибудь отчаянный негодяй проникнет в замок и посягнет на ваше добро или, не дай Бог, на вашу жизнь? Нет, Эллен, дорогая моя, никого в тех темницах нет. Но подземелья замка страшные, а?
Гвеннол подхватила:
— Страшные, сырые и темные и, говорят, они полны привидений, потому что в старину Келлевэи сажали туда своих недругов и оставляли ждать смерти. И теперь призраки тех, кто не покорился когда-то Келлевэям, бродят по подземельям… А если серьезно, здесь всякий дважды подумает, перед тем как совершить дурной поступок, перспектива провести ночь-другую в наших темницах никого не привлекает.
— А я хотела бы побывать там, — отважно сказала я.
— Милости просим! — воскликнул Яго. — Весь замок в вашем распоряжении. Ходите везде, где вам будет угодно.
— Надо признаться, что перед обедом я уже совершила небольшую вылазку.
— Неужели? — обрадовался Яго. — И что же вы осмотрели?
— Я увидела голубятню. И коричневых голубей — впервые в жизни встречаю таких.
— В замке Келлевэи всегда держали бурых голубей, — пояснил Яго. — Расскажи об этом, Дженифрай, — Дело в том, что один из наших предков был как-то спасен от смерти птицей — бурым голубем, — начала она. — По-моему, родина этой породы — Италия, Славный наш предок воевал, попал в плен в одном из сражений. Томился он за решеткой, но вот стал прилетать к нему один и тот же голубь. Прилетал и садился на карниз. Они как бы подружились; голубь привел с собой и подружку, узник наш делил с ними скудную свою пищу. И постепенно приручив их, он стал привязывать к лапкам птиц записки в надежде, что вдруг прилетят эти голуби к его товарищам. Хрупкая была его надежда; и когда спустя много времени одну из весточек птица действительно принесла его друзьям, бурые голуби были названы чуть ли не ангелами-спасителями. Пленнику помогли бежать, он вернулся домой, забрав тех голубей с собой. Вот, говорят, с той поры бурые голуби и обитают в замке Келлевэи.
— Славная история, а, Эллен? — спросил Яго.
— Просто очаровательная, — согласилась я.
По окончании трапезы Яго поднялся, за ним последовали Дженифрай, Гвеннол и я. Через весь зал мы прошли к дверям. Все гости оставались сидеть, и, я полагаю, обстановка в столовой после нашего ухода разрядилась, официальная часть праздника была закончена, теперь все могли расслабиться и поболтать вдоволь.
Мы же перешли в гостиную, куда нам подали кофе.
Здесь атмосфера была почти домашней. Мы сидели рядом с Гвеннол, которая все расспрашивала меня о лондонской жизни. Я подробно описывала ей дом моей кузины около Гайд-парка, наши прогулки в Кенсингтон Гарденз, Круглый пруд с утками, лабиринт из кустарника с аллеями-коридорами.
— В нашем парке тоже есть лабиринт, — сообщил тут же Яго, — и пруды есть, и фонтаны.
Казалось, в любом сравнении преимущества Острова оставались для него неоспоримыми. Он действительно гордился этим кусочком земли посреди моря. Но, похоже, в первую очередь он хотел, чтобы я не нашла здесь никаких изъянов и осталась надолго.
Гвеннол засыпала меня вопросами о светской жизни, и я принялась рассказывать о приемах в доме кузины Агаты, о Каррингтонах, о традиционных чаепитиях, об алом ковре и навесе у подъезда в дни приезда гостей на балы и праздники.
Они слушали меня очень внимательно. Потом разговор вновь зашел об Острове. И теперь моя жизнь в Лондоне казалась такой далекой, что мелькала мысль — а было ли это вообще?
63 
