ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Бабки царя Соломона

Имена созвучные Макар, Захар, Макаровна... Напрягает А так ничего, для отдыха души >>>>>

Заблудший ангел

Однозначно, советую читать!!!! Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... >>>>>

Наивная плоть

Не понимаю восторженных отзывов. Предсказуемо и шаблонно написано >>>>>

Охота на пиранью

Винегрет. Але ні, тут як і в інших, стільки намішано цього "сцикливого нацизму ©" - рашизму у вигляді майонезу,... >>>>>




  40  

— Он не мог покончить с собой! — закричала я. — Он только за день до этого говорил со мной. Ты только представь, Эсмеральда, какое отчаяние должно охватить человека, чтобы уйти добровольно из жизни! А ты вообще можешь представить Филиппа отчаявшегося, тоскующего? Я никогда не видела его таким. А ты? Он был не из тех, кто способен скрывать свои чувства. Он даже никогда и не пытался делать этого. Я знала Филиппа! Лучше всех знала, и я говорю — это невозможно. Никогда в это не поверю.

Но это произошло.

Эсмеральда сказала:

— Здесь целая толпа газетчиков. Тебя хотят видеть. Будет расследование. Придется идти.

Я неожиданно встала.

— А я хочу пойти! — закричала я, — хочу выяснить, что же случилось…

Казалось, сон продолжается. Эти лица… Мистер Джосайя Каррингтон, непохожий сам на себя, бледное лицо искажено горем; в глазах леди Эмили больше растерянности, чем трагизма. И Ролло — суровый, окаменевший, глаза как лед, жестоко глядят они на меня, от чего пробирает дрожь.

Вердикт был вынесен единственно возможный. Самоубийство. Внутренне я протестовала так, что хотелось реветь.

Только не Филипп! Он — не мог совершить этого. Любой, хоть немного знавший его, должен был понимать очевидные вещи. Однако таково было мнение следствия.

Потом были похороны. Я не пошла. Лежала одна, ослабевшая от переживаний, от бессонницы, от недоедания.

— Мама считает, что тебе не мешает поехать в загородный дом, — сказала однажды Эсмеральда. — Я отправлюсь с тобой. Газеты все надоедают. Мама говорит, уехать ненадолго будет лучше.

Так и сделали. Каким утешением была для меня Эсмеральда! Наверное, она в глубине души считала, что от ужасной участи я спасла ее, ведь на моем месте сейчас могла оказаться она, как и предполагалось.

Мне стало немного легче, однако спала я по-прежнему плохо. Стоило задремать, как я видела Филиппа, пистолет в руке, постель, залитую кровью… Или грезился тот, другой сон: комната, красный ковер, морской пейзаж — и Филипп рядом со мной. И он говорил мне: «Ты же всегда предчувствовала это, Эллен? Ну вот, пожалуйста. Я умер. Убил себя… потому что не мог жениться на тебе».

И я пробуждалась, выкрикивая его имя. Страшные были дни. Спустя две недели после нашего приезда за город, в Трентхэм Тауэрз, прибыл Ролло. Он зашел навестить меня. Эсмеральда поднялась ко мне в комнату и сказала, что он ждет в маленькой гостиной. Увидев меня, Ролло встал, сдержанно поклонился, и я обратила внимание на то, как он изменился за это время. Я тоже, наверное…

Он настоятельно попросил о беседе с глазу на глаз. И начал сразу, без обиняков:

— Хочу, чтобы вы объяснили мне, почему Филипп пошел на самоубийство.

— Если бы только я знала…

— А вы не знаете? — резко спросил он.

— Откуда же? Если бы я знала, что он задумал, я бы нашла способ остановить его.

— Но что-то же послужило причиной…

— Мне она неизвестна.

— А кому же тогда известна?

— Вероятно, он что-то скрывал от всех.

— Брат был не такой человек. — Ролло не сводил с меня глаз. — Видимых причин нет. Неприятностей[него не было, в бизнес он еще не включался всерьез. Значит, причина кроется в его личной жизни. Уверены ли вы стопроцентно, что между вами не было разногласий, размолвок? Только здесь, похоже, приходится искать ключ к разгадке.

Его взгляд был холоден, полон ненависти; и я поняла, что он действительно подозревал меня в причастности к трагической гибели брата. Вынести такое было выше моих сил.

— Для меня удар оказался побольнее, чем для вас. Я должна была стать его женой! — почти выкрикнула я. Он близко подошел ко мне; руки, я заметила, сжаты в кулаки, будто ему приходилось сдерживать себя, так, наверное, сильно было желание ударить меня, сделать мне физически больно, настолько, наверное, он винил меня в смерти Филиппа.

— Я думаю, вам кое-что известно, — произнес он.

— Я уже сказала, что понятия не имею, что вообще могло толкнуть его на этот шаг.

— Вероятно, что-то связанное с вами. Может быть, вы обманывали его, и он узнал об этом. Ваше предательство могло настолько потрясти его, что он, не имея никакого жизненного опыта, предпочел выстрелить в себя, чем посмотреть вам в лицо.

— Вы не можете верить в этот бред. Это ложь! Гнусная, злобная ложь!

— Кто тот человек, с которым я застал вас в особняке на площади Финлей?

— Откуда я могу знать, кто он? Он сказал, что он ваш родственник.

— Вы прекрасно знаете, что это не правда.

  40