.
Очередная сказка о Золушке 
23 
– Алло, говорит местный житель. Какой-то псих разъезжает по улицам в одних трусах…
Он решил, что есть дела поважнее, и принялся листать роман.
Сюжет он помнил отлично. Страница пятнадцатая:
«Смайли? Это Мастон. В понедельник вы говорили с Сэмюэлем Артуром Феннаном в Министерстве иностранных дел, не так ли?
– Да, говорил.
– О чем?
– В анонимном письме его обвинили в том, что он был членом коммунистической партии, когда учился в Оксфорде…»
А вот, на 187-й странице, выводы, которые Смайли сделал в своем отчете:
«Так или иначе, возможно, он потерял интерес к своей работе, и приглашение позавтракать было первым шагом, чтобы признаться в этом. То же намерение могло заставить его написать анонимное письмо, вероятно, с целью связаться с Госдепартаментом».
Следуя логике Смайли, Лапекора мог написать анонимные письма о себе самом. Но если так все и было, почему он не обратился в полицию, пусть под другим предлогом?
Едва задав себе этот вопрос, он усмехнулся своей наивности. Отправь Лапекора в полицию анонимное письмо, способное повлечь за собой расследование, последствия могли быть намного серьезнее для него самого. Посылая письма жене, он рассчитывал на меньший, так сказать, «домашний» эффект, которого было бы достаточно, чтобы вытащить его из передряги, из которой он не мог выбраться сам. Поэтому он искал помощи у родных, но жена, едва получив письма, уничтожала их, как доказательство пошлых шашней своего мужа. Она была оскорблена и, замкнувшись в своей обиде, ничего не предпринимала. Тогда Лапекора в отчаянии написал сыну, уже не прячась за маской анонима. Но сын оказался бессердечным эгоистом: боясь потерять лишнюю сотню лир, он сбежал в Нью-Йорк.
Благодаря Смайли все сошлось. Комиссар снова заснул.
Командор Бальдассаре Мардзаки, директор почтового отделения Вигаты, был известен как напыщенный индюк. И на сей раз он остался верен себе:
– Я не могу удовлетворить вашу просьбу.
– Извините, но почему?
– Потому что у вас нет разрешения от вышестоящих инстанций.
– А зачем оно мне? Любой ваш сотрудник дал бы мне эту информацию, в ней нет ничего особенного.
– Это вы так считаете. Если бы наш сотрудник предоставил вам эту информацию, он совершил бы серьезное нарушение и получил выговор.
– Командор, будем рассуждать здраво. Я всего лишь спрашиваю у вас имя почтальона, который обслуживает участок, куда входит спуск Гранет. Вот и все.
– А я вам его не скажу. Допустим, я бы вам сказал, и что бы вы сделали?
– Задал бы почтальону несколько вопросов.
– Вот видите, вы собираетесь нарушить тайну переписки.
– Да почему?
Натуральный кретин, такого нелегко найти в наше время, когда большинство кретинов притворяются умными. Чтобы справиться с таким противником, комиссару пришлось разыграть небольшое представление. Откинувшись назад, он повис на стуле, руки и ноги у него свело судорогой, он схватился за ворот рубашки, отчаянно пытаясь его расстегнуть, и прохрипел:
– Господи…
– Господи! – эхом отозвался командор Мардзаки, вскочил со стула и кинулся к комиссару. – Вам плохо?
– Помогите, – стонал Монтальбано.
Бедняга наклонился, пытаясь расстегнуть ему ворот, и тут комиссар принялся кричать:
– Не трогайте меня, умоляю, перестаньте!
Мардзаки инстинктивно попытался отдернуть руки, но Монтальбано прижал их к горлу и не отпускал.
– Да что вы делаете? – пролепетал совершенно сбитый с толку Мардзаки, не в силах понять, что происходит. Монтальбано снова закричал.
– Отпустите меня! Что вы себе позволяете? – вопил он, не отпуская рук командора.
Дверь распахнулась, и на пороге показались двое перепуганных служащих, мужчина и женщина. Они отчетливо видели, как их начальник душит комиссара.
– Уходите! – крикнул им Монтальбано. – Ну же! Ничего не случилось! Все в порядке!
Служащие ретировались и закрыли за собой дверь. Монтальбано спокойно поправил воротник и посмотрел на Мардзаки. Командор, вырвавшись из его рук, отпрянул к стене.
– Я взял тебя за задницу, Мардзаки. Эти двое все видели. Они тебя ненавидят, как, впрочем, все твои подчиненные, и хоть сейчас готовы дать показания. Нападение на должностное лицо. Что делать будем? Хочешь, чтобы я на тебя заявил?
– Зачем тебе меня подставлять?
23 
