Особенно,... 
182 
— Я любил Эффи, — медленно проговорил он. — Но она все чаще стала давать мне понять, что я не должен был жениться на ней, все чаще стала напоми нать мне о том, что я не в состоянии дать ей то, чего она хочет. А потом… однажды вечером, когда она, как обычно, ругалась… я почувствовал, что все… это уже слишком… Я схватил кочергу и ударил ее. Мы стояли у края лестницы, и она упала. Я говорил себе, что Эффи просто оступилась, но в глубине души знал, что это я убил ее. Затем я убедил себя в том, что это был Дональд, а потом и появилась эта формулировка: виновность не доказана… Появился шанс избежать наказания.
— Я понимаю, Джеми. Теперь я понимаю.
— А миссис Лэндовер… я терпеть ее не мог. Ей обязательно нужно было все испортить… И не только мне, но и всем остальным. Она без конца задавала свои вопросы и никак не могла остановиться. Это заложено в ее характере — все портить. А потом она поехала в Эдинбург… Продолжала вынюхивать и там, читала газеты… Вернувшись, она пришла ко мне и сказала, что мне следует рассказать ей вбе от начала до конца. Она сказала, что окружать себя секретами — это нехорошо. Тогда… я схватил кочергу и ударил ее… Точно так же, как Эффи. После этого я отвез ее на двуколке на пустошь и сбросил в шахту.
— О, Джеми, — пролепетала я. Голос мой дрожал.
— Это конец, я знаю, — проговорил он. — Теперь вот и вам все известно… И если я хочу и дальше жить в мире и покое, то обязан отправить вас вслед за ней.
— Вы не сможете этого сделать, Джеми, — воскликнула я. — В вас вернулся Джеми, а он никогда не сделал бы этого. Дональда больше нет… и теперь, когда вы рассказали мне все, я думаю, его уже не будет.
Он закрыл лицо руками.
— Что будет со мной?
— Полагаю, вам ничего не будет. Мне кажется, что вы просто больны. Вас не осудят.
— А Лайонгарт? Тигр? Пчелы?.. Что станет с ними? — О них позаботятся.
— Я не подниму на вас руку, мисс Трессидор. Что бы ни случилось…
— Я знаю. Как только я поняла это, мне сразу стало ясно, кто в вас преобладает, кто вы на самом деле. И еще… Когда я подходила к вашему дому, вы были в саду вместе с пчелами. Только Джеми мог стоять среди ульев. Чужого они бы не подпустили.
— Что мне делать, мисс Трессидор?
Он снова закрыл лицо руками. К нему подбежал Лайон. Вскочив на стол, пес стал вылизывать Джеми лицо. А Тигр в это время терся у него в ногах.
— О, Джеми, — проговорила я чуть слышно. — Бедный Джеми…
Я подошла к двери. Снаружи никого не было. Только минут через десять я услышала, как кто-то едет по дороге.
Это был один из конюхов Лэндовера.
Я крикнула:
— Попроси, пожалуйста, мистера Лэндовера приехать в сторожку. Передай, что это очень срочно.
Когда появился Поль, я бросилась ему на шею. Сбиваясь от волнения, пыталась рассказать ему о том, что произошло.
Он обнял меня и проговорил:
— Не бойся. Все позади.
Потом мы вместе вошли в сторожку.
Бриллиантовый юбилей[17]
Я сидела на подоконнике большого эркера в одном из самых преуспевающих лондонских домов моды и рассеянно наблюдала за двигавшейся по улице кавалькадой. При этом я не могла не вернуться мыслями к аналогичному событию, которое состоялось десятью годами раньше. Тогда я тоже сидела у окна в доме на площади Ватерлоо и наблюдала за другой юбилейной процессией.
Все было то же самое, за исключением одного. Десять лет назад я была невинной девушкой, а теперь стала женщиной. За эти годы в моей жизни произошли грандиозные изменения.
Солнце жгло немилосердно, как и десять лет назад. Такую погоду называют в народе «королевской». Маленькая пожилая леди, ехавшая в своей карете, казалось, осталась совсем такой же. Царила та же атмосфера всеобщего торжественного волнения. Накануне, проезжая по городу, я видела установленные к юбилею триумфальные арки, различные праздничные декорации, вечерние улицы освещались газовыми фонарями, а кое-где уже горели только входящие в обиход электрические лампы.
Повсюду были развешаны транспаранты: «Наши сердца — твой трон», «Шестьдесят славных лет» и «Царствуй во славу нам».
Мимо проезжала пышная кавалькада, но я почти не замечала ни парадных мундиров, ни обилия членов королевских семей, принцев и вельмож, собравшихся на юбилей со всего света. Я думала в те минуты о том, что за десять лет превратилась из юной невинной девушки в зрелую женщину. И слышала не звуки оркестра, не бравурную военную музыку, а голоса, доносившиеся из про-
182 
