104 
— Может. Такой вывод делают для себя очень многие женщины, — сказала Консуэло. — Спросите у всех этих избитых жен у нас в Испании. Они вам скажут, что любовь может оказаться смертельной.
— Вас не отнесешь к породе избитых.
— Не физически.
— Вы страдали когда-нибудь от психологического насилия мужчины?
По телу Консуэло прошла дрожь, и пальцы Агуадо соскочили с ее запястья. Консуэло подумалось, что содержание этой беседы она словно бы хранит где-то в другом месте. То, что она говорила, конечно, оставалось и у нее в голове, но при этом оно покоилось в замкнутом пространстве и было обнесено ограждением. Но теперь эта ограда каким-то образом сломалась. Словно бешеные коровы поняли хрупкость барьеров, вырвались наружу и начали с топотом носиться вокруг нее. На нее нахлынул вчерашний безотчетный ужас. Чувство распада на части — или страх того, что наружу выйдет что-то хранившееся под замком?
— Успокойтесь, Консуэло, — сказала Агуадо.
— Не знаю, откуда этот страх. Я даже не понимаю, связан ли он с чем-то, что я говорила, или это какие-то подводные течения, которые вдруг прорвались на поверхность.
— Постарайтесь выразить это словами. Это все, что вы можете сделать.
— Я стала сама к себе относиться с подозрением. Я начинаю думать, что у меня в жизни есть большая часть, которую я заполняю или, по крайней мере, как-то прикрываю иллюзиями: я придумала их сама, чтобы можно было двигаться дальше, не останавливаться.
— Большинство людей предпочитают иллюзорное состояние. Проще жить той жизнью, которой нас кормят телевидение и журналы, — ответила Агуадо. — Но это не для вас, Консуэло.
— Откуда вы знаете? Может быть, уже слишком поздно все ломать, а потом строить заново.
— Боюсь, вам уже поздно останавливаться, — заметила Агуадо. — Вот почему вы в конце концов пришли сюда. Вы как человек, который шел по переулку и увидел голую ногу, торчащую из мусорного бака. Вы хотите об этом забыть. Вы не хотите иметь к этому отношения. Но, к сожалению, вы видели эту ногу чересчур отчетливо, и вам не будет покоя, пока вы не распутаете это дело.
— Я пришла сюда из-за этого человека на площади Пумарехо, из-за моего странного… влечения к нему, которое для меня опасно. Мы поговорили о других вещах, которые с этим не связаны, и я чувствую, что мне некуда идти. В том смысле, что у меня в голове нет безопасных мест. Только работа позволяет мне отвлечься, но это временно. Даже мои дети теперь несут в себе опасность для меня.
— Все это взаимосвязано, — проговорила Агуадо. — Я вытягиваю ниточки из спутанного клубка. Рано или поздно мы найдем первопричину, и, когда вы ее увидите и поймете, вы сможете зажить более счастливой жизнью. Это станет наградой за ваши теперешние страхи.
Инес проснулась, вздрогнув от ужаса. Она моргнула, мгновенно окинув взглядом комнату. Эстебана не было. Его подушка не была смята. Она оперлась на локоть, откинула простыню. Боль заставила ее всхлипнуть. Она задыхалась, точно бегун, который бережет силы для очередного круга. Для следующего уровня боли.
Похоже, эта поза тоже не была безболезненной. Ей пришлось искать новый способ уложить тело, чтобы конечности и органы не приносили ей мучений. Она встала на четвереньки и открыла рот, свесив голову и глядя в туннель своих ниспадающих волос. В глазах у нее все мутилось от слез. На ее подушке расплылся красноватый круг. Она спустила ногу на пол и соскользнула с кровати. Шаркая, она подошла к зеркалу, отвела волосы назад. Не верилось, что на этом теле — ее собственная голова.
Следы от ударов были отвратительны. Абстрактная картина в лиловых, синих, черных и желтых тонах занимала почти всю область груди и теперь слилась с большим синяком, видневшимся выше пояса и доходившим до самых волос на лобке. Да, у нее легко появляются синяки, и на самом деле все не так ужасно, как кажется на вид. Боль — скорее от окоченения, чем от повреждений. Ей поможет теплый душ.
В ванной она поймала в зеркале отражение своей спины и ягодиц. Теперь рубцы показались ей более яростными и неприглядными. Надо будет продезинфицировать ранки от пряжки. Как легко она вжилась в этот новый режим. Она пустила воду и протянула под струи руку, еще распухшую в том месте, где был вывихнут палец. Вступив под душ, она держалась за смеситель, судорожно глотая ртом воздух от боли, которую вызывало в ней прикосновение падающей воды. Сегодня утром она не сможет надеть бюстгальтер.
104 
