18 
Теперь о новых веяниях. У нас в участках дерут * ; установлена такса: с крестьянина за дранье берут 10 коп., а с мещанина 20 коп. — это за розги и труды. Дерут и баб. Недавно, увлекшись поркой, в участке выпороли и двух адвокатиков, помощников присяжных поверенных, о чем сегодня смутно докладывают «Русские ведомости». Начато следствие.
Еще веяние. Извозчики одобряют студенческие беспорядки. «Это они затем бунтуют, объясняют они, чтобы и бедных принимали в ученье. Не одним же богачам учиться». Говорят, что когда толпу студентов вели ночью в тюрьму, то около Страстного монастыря плебс напал на жандармов, чтобы отбить у них студентов. Плебс будто бы вопил при этом: «Вы для нас порку выдумали, а они за нас заступаются».
Конечно, я не Шопенгауэр и не Паскаль, Вы правы; Но и Вы тоже, извините, не того… Ну, можно ли так понимать письма * ? Конечно, всякий мастер мнителен и подозрителен к своим произведениям; это так и нужно. В этом отношении я даже пессимизм одобряю. Писал же я Вам совсем о другой мнительности, которая в самом-таки деле есть эгоизм 84 пробы. Я писал Вам о той мнительности, которая заставляет Вас в каждом, хвалящем Ваши произведения, подозревать нехорошие побуждения вроде лести или желания утешить…
Мой дядя * ужасно божественный человек.
Кланяйтесь уважаемой утке * . Она мне снилась.
Нового ничего нет.
Votre А. Чехов.
Плещееву А. Н., 27 марта 1890 *
793. А. Н. ПЛЕЩЕЕВУ
27 марта 1890 г. Москва.
27 марта.
Милый Алексей Николаевич, известие о кончине «Северного вестника» * произвело на меня впечатление удручающее. Нехорошо всё это. Странно, что всюду говорят у нас о том, что в России мало журналов, и в то же время среди бела дня, в столице, при изобилии пишущих беспомощно и зря погибает журнал.
«Лешего» будьте добры привезти с собой * , так как продолжать работать в том журнале, который уже лопнул или через месяц лопнет, нельзя.
Теперь об Обществе драматических писателей * . Вопрос об авансе был поднят мною в Комитете. Комитет единогласно напал на Майкова, который состроил недоумевающую рожу и стал уверять нас, что письма от Вас он не получал. Комитет постановил, чтобы я Майкову написал от себя письмо и чтобы Майков дал на него ответ Вам. Получили ли Вы сей ответ? Во всяком случае, не родился еще тот казначей, который решился бы отказать Вам в такой пустяшной услуге, как сторублевый аванс.
Скоро будут выборы * . Если будете на заседании, то заявите, голубчик, что я уезжаю из России до декабря и что таким образом временно теряю свою правоспособность. Пусть меня не выбирают в члены Комитета. Если же меня почтут избранием, то я поблагодарю и откажусь. Стало быть, пусть не трудятся. Что касается состава будущего Комитета, то вот Вам мое мнение. Немирович и Сумбатов, даже Александров должны быть избраны вновь, по возможности единогласно, так как частая перемена в администрации Общества ничего не может принести Обществу, кроме вреда. Нехорошо, если члены Комитета будут меняться ежегодно; при таком порядке вещей Комитет никогда не будет состоять из людей опытных, достаточно знакомых с делом.
Вчера было заседание комиссии * . Мне поручено написать протокол заседания. Сейчас сажусь писать его. Будьте здоровы. До скорейшего свидания.
Ваш А. Чехов.
Суворину А. С., 29 марта 1890 *
794. А. С. СУВОРИНУ
29 марта 1890 г. Москва.
29 марта.
Вчера послал Вам три тома «Русской старины» * : 78, XXII, 79, XXIV и 81, XXXII. Ваших книг осталось у меня немного. Теперь сижу и повторяю гигиену (одежда, постройки, вентиляции и проч.), которую я наполовину забыл. Написал я немного, а всё больше переписываю чужое.
Переутомление штука условная. Вы пишете, что работали по 20 часов в сутки и не утомлялись. Но ведь можно утомиться и лежа целый день на диване. Вы писали 20 часов, но ведь у Вас в это время было отличное самочувствие, Вас возбуждал успех, задор, чувство таланта, Вы любили дело, иначе бы не писали. А Ваш инфант * не спит по ночам не потому, что у него есть публицистический талант или любовь к делу, а только потому, что его отец издает газету. Разница большая. Ему бы следовало быть лекарем, адвокатом, жить на 2 тысячи в год и печатать свои статьи не в «Новом времени» и не в духе «Нового времени». Только ту молодость можно признать здоровою, которая не мирится со старыми порядками и глупо или умно борется с ними — так хочет природа и на этом зиждется прогресс, а Алексей Алексеевич начал с того, что всосался в старые порядки. Когда мы интимничали, он ни разу не выругал Татищева или Буренина, а это дурной знак. Вы в сто раз либеральнее его, а следовало бы наоборот. Он вяло и лениво протестует, скоро понижает голос, скоро соглашается, и в общем получается такое впечатление, как будто он совсем не заинтересован в борьбе, т. е. участвует в петушином бою как зритель, не имея собственного петуха. А своего петуха иметь надо, иначе неинтересно жить. На беду еще он умный человек, а большой ум при малом интересе к жизни подобен большой машине, которая, ничего не производя, требует много топлива и истощает хозяйство.
18 
