Последние отзывы

  61  

– Ваше величество, – сказал он, – когда вы на охоте, нельзя терять время.

В разгар охоты король забыл о милашке мадам де Этоль. Но Ришелье, подслушавший, как Людовик расспрашивал конюха, о ней помнил и, как только выдалась возможность, приблизился к герцогине де Шатору.

Она посмотрела на него через плечо, и герцог знаком попросил ее отстать от короля.

– В чем дело? – встревожилась Мари-Анн.

– Просто хочу предупредить, – сказал Ришелье. – Короля преследует очень красивая женщина.

Мадам де Шатору вздрогнула.

– Вы считаете, что я не в состоянии удержать внимание короля?

– Это может стать весьма трудной задачей, когда у вас появилась столь очаровательная соперница.

– Кто она?

– Мадам де Этоль из дворца де Этоль. Она каждый день появляется на королевской охоте… в весьма откровенной одежде. Хотя она и не смотрит в сторону короля, совершенно очевидно, что весь этот парад для него.

– Что вы знаете о ней?

– Не многое, за исключением того, что она очень хороша собой, изящна и носит такую одежду, которая сама по себе может привлечь внимание. Будьте осторожны, мадам. Эта дама может стать грозным врагом.

– Чушь, – резко парировала герцогиня. – Его величество полностью захвачен мною. Можете больше не беспокоиться по этому поводу.

– Я вас предупредил, – пожал плечами Ришелье и поскакал прочь.

Мария Лещинская полностью потеряла Людовика и знала, что уже никогда не сможет вернуть его любовь.

Ей приходилось жить в одиночестве, посвятив жизнь делам милосердия, утешаясь едой и потакая собственному тщеславию. В глубине души она верила, что она хороший музыкант и отличный художник.

Мария представляла себе все совсем иначе, мечтала о счастливой и дружной семье. Наивные мечты, развеявшиеся в прах. Разве с королем можно создать счастливую семью? Тем не менее, Мария была благодарна судьбе. У нее были дети. Был дофин, которого она часто навещала. Сын перерос свое упрямство и теперь прислушивается к советам матери. Он полюбил учиться. Мария была уверена, что когда-нибудь из ее сына получится хороший король.

Мария желала собрать под свое крыло всех детей, но девочки все еще оставались в Фонтевро. Аделаида стала папенькиной дочкой. Она хорошеет день ото дня, а какая живая и веселая! Бедная Анна-Генриетта! В последнее время на ней лица не было. Мария боялась, что дочь серьезно заболеет. Неужели она так любит герцога де Шатре? Жаль, что они не могут пожениться. Тогда Анна-Генриетта всегда была бы с Марией, здесь, во Франции. «Ну ничего, переживет, – думала королева. – Она еще так молода и живет мечтами о счастье. Увы, дочерям короля опасно мечтать о счастье!»

Брак Луизы-Елизаветы тоже складывался не особенно счастливо. Дону Филиппу не хватало энергичности. Его честолюбивая мать с помощью не менее честолюбивой жены с трудом могли разбудить в нем лишь слабый огонек жизни.

Наступило время, когда дочери посещали Марию. Матери так хотелось легко и свободно чувствовать себя с ними, так же как отец, весело перескакивать с одного предмета разговора на другой. Как же убедить этих юных красавиц в том, что, несмотря на угрюмый и суровый вид, она любит их всем сердцем.

Они очаровательны, думала королева, глядя на грустную семнадцатилетнюю Анну-Генриетту в бледно-лиловом платье и на сияющую Аделаиду в туалете из атласа.

Дочери присели в реверансе. Потом Аделаида попросила разрешения взглянуть на последнюю картину матери.

Королева была в восторге, она и не догадывалась, что у Аделаиды нет никакого желания смотреть на картину и что девочки заранее распланировали, кто, что и когда скажет.

– Я попрошу посмотреть картины, – сказала Аделаида.

– Тогда мне остается музыка, – добавила Анна-Генриетта. – Но я попрошу сыграть лишь в самом конце, иначе нам придется целый час слушать, как она мучает несчастный клавесин.

– Разве это хуже, чем разговаривать о ее картинах? – спросила Аделаида.

Анна-Генриетта пожала плечами:

– Но может быть, не так уж тяжело просто слушать ее игру. В это время можно просто сидеть и думать о чем-нибудь другом.

– Только не говори, что ты все еще думаешь о месье де Шатре! – воскликнула Аделаида.

Анна-Генриетта закрылась руками, будто ее ударили по лицу. Аделаида взяла сестру за руку, сжала и добавила:

– Прости, я не должна была напоминать тебе.

– Не говори больше ничего, пожалуйста, – прошептала Анна-Генриетта.

  61